За окном давно наступила та особенная в разгар лета светлая ночь. Здесь белых ночей, как в Ленинграде, не бывает. Это такие светлые сумерки без теней и солнца, когда слабо светится само небо. Помнится, был очень впечатлён в первый раз. Здесь не так сильно проявляется, но есть немного. Слишком недалеко солнце за горизонт уходит и если ясная погода, то и ночью можно без фонарика ходить.

Время подкрадывается к полуночи, а мы не расходимся. Команды ждут?

— Давайте по чайку ударим, и расходимся. Хватит на сегодня. У кого за ночь идеи появятся — утречком и расскажет.

— Немцы Вильнюс вчера взяли, — задумчиво прихлёбывает чай через пять минут Клич. Нарушает мой приказ «Хватит на сегодня». Но обстоятельство важное, поэтому реагирую:

— Владимир Ефимович, усиль Никитина. Перегони ему бронепоезд «Гроза», пусть готовит отражение удара и с севера тоже. И хватит о делах, просил же.

Климовских поддерживает меня, переводит стрелки на другую тему.

— Товарищи генералы, а ведь неплохо для нас начало войны складывается. Не знаю, что дальше будет, но пока неплохо.

— Я знаю, что будет дальше, — заявляю с апломбом, — с вероятностью процентов в шестьдесят округ будет через полтора месяца уничтожен вермахтом. На данный момент Болдин спешно готовит Минск к интенсивным городским боям.

Повисает тишина, в которой слышен шорох от бьющихся об оконное стекло ночных мотыльков.

— Откуда столько пессимизма, Дмитрий Григорич? — через минуту нарушает тягостное молчание Климовских.

— Почему пессимизма? — до предела округляю глаза. — Это один из оптимических сценариев. Через полтора месяца немцы только-только подберутся к Смоленску. Что это значит?

Опять смотрят. Смотрят и молчат.

— Это значит, — наставительно отвечаю я, — что страна полностью успеет провести мобилизацию. И к тому времени, полностью разгромив все приграничные округа, понеся тяжёлые потери, вермахт обнаружит перед собой ещё более сильную армию. Лучше оснащённую, имеющую обстрелянные части, — не все же мы погибнем, — и очень обозлённую первыми поражениями.

— Мы сейчас выполняем свою основную задачу: пускаем кровь немцам, выбиваем из них чувство победителя, набираем опыт.

— А получше нет вариантов? — на меня смотрит Копец.

— Есть. Процентов десять-пятнадцать на то, что отобьёмся. Остальное на плохой вариант, что немцы затратят на нас меньше месяца.

— Авиазавод жалко, — роняет Копец. Остальные соглашаются.

— Самое ценное оборудование вывезем в Смоленск, персонал тоже, — пожимаю плечами, — цеха мы где угодно построим. Кстати, надо об этом заранее подумать. Владимир Ефимович, озадачь всех, кого надо, чтобы на Смоленском заводе…