Пулеметы строчили без передышки, и шедшие в атаку фунгусы валились целыми шеренгами, точно колосья, скошенные серпом. Зуавы, охранявшие лафеты, поддерживали пулеметный огонь выстрелами из винтовок. Когда они стреляли, кисточки на их фесках раскачивались, словно гибкие маятники. Бойцы перезаряжали пулеметы и винтовки и стреляли снова. Но, несмотря ни на что, драконы упорно сопротивлялись своей участи. Иной раз туловище монстра было насквозь прошито пулями, а он продолжал наступать, шагая вперед и вперед.

В душе Феро жил первобытный человек, готовый уничтожить любого на своем пути. На нем будто бы лежала каинова печать: он тоже мог бы размозжить камнем череп родного брата и получить от этого удовольствие. Как было такому человеку не радоваться при виде сотен чудищ, падающих под ударами его камней – mitrailleuses? Размахивая в воздухе саблей, La Bête кричал:

– Hourra! Бейте этих сволочей!

* * *

Коротыш видел, как справа и слева фунгусы падают замертво. Они бежали на солдат и падали, падали один за другим от града выстрелов. Коротышу казалось, что вокруг роятся тысячи разъяренных пчел. Если одна из них угодит ему в лоб, гибели не миновать. Он и вправду ощущал смерть вокруг себя. Его собратья гибли, испуская последнее чувство, и жизнь покидала тела безмолвно – так солнечным утром испаряется роса на траве.

Фунгусы выходили из строя дюжинами. Коротыш бежал, прижимая знамя к груди, и не ранили его только из-за маленького роста: пулеметы настроили так, чтобы стрелять по головам. Имелась и еще одна причина: у него были короткие ноги, он ужасно устал и двигался медленно, поэтому большинство ринувшихся в атаку фунгусов его обогнали. Раза три или четыре Коротыш споткнулся, задевая трупы, преграждавшие ему путь, но продолжал бежать, пока его нога не запуталась в конечностях какого-то мертвого собрата. Он упал, но атака впереди продолжалась: фунгусы падали – раненые или мертвые. Коротыш поднялся во весь рост, и в ту же минуту его поразили две пули. Одна вонзилась в грудь с таким звуком, словно прошила несколько слоев пробкового листа, вторая, свирепая и задорная, ужалила прямо в рот: свинец поразил нижнюю челюсть, которая у маленького фунгуса выдавалась вперед, как у бульдожки, и рассек ее на две половины. Отсеченная половинка повисла, словно никчемный ошметок. На несколько секунд Коротыш замер, не в силах осознать, что с этого момента тело его стало иным, а потом пятьюдесятью пальцами ощупал свой рот. Его осенила страшная мысль: если одна-единственная пуля может нанести такой урон, на что способны тысячи свистящих повсюду пуль? И тут Коротыш совершил открытие: фунгусы могут быть трусами.