Мне вспомнился Стилион. Не имеет ли он отношение ко всему происходящему? Уж чего-чего, а выдающихся моральных качеств актуария вполне хватит, чтобы пустить под нож целый регион. Была бы выгода. Но какая она ему от падения Лимеса? Разве что с какими-то шаддинцами спелся.

— Тяжелые дни, да? — прервала Атна неловкое молчание. Я снова забылся. Это ведь не игра и на паузу все не поставить.

— Тяжелые месяцы. — скривился я в болезненной улыбке. — И остальной год не предвещает ничего хорошего.

— Вот здесь ты не совсем прав… — прошептала она, подходя чуть ближе и аккуратно взяв мою ладонь своими.

Взгляд со стороны, но ощущения как обычно. Такая смесь добавила в эту сцену пикантности.

“Нет, так не бывает”. — подумала пессимистичная часть меня. — “Сейчас она скажет что-нибудь про дружбу, верность и так далее. На этом все”.

— Странно… — с некоторым любопытством произнесла она. — Кожа совсем не грубая. Есть места, но лишь чуть. Обычно у мужчин твоего возраста ладони на ощупь как поверхность камня, а то и дерева. Ты не был солдатом в своем мире?

— Был совсем недолго.

— И ты повел кавалерию в первом же бою? — с некоторым восхищение произнесла женщина, слегка поглаживая мою ладонь. В глазах ее блеснул приятный моему сердцу огонек.

— Как-то так вышло.

— Выживи, пожалуйста. Очень хочется посмотреть, каким ты станешь, пройдя десяток битв. Хорошо?

— Я очень постараюсь.

— Но вернемся к теме. Ладони не воина, но и не писателя. Не могу нащупать мозоли от стилуса или пера. Хотя, возможно, у тебя был раб-писарь.

— Я занимался торговлей.

— Не верю. Хорошие торговцы другие, а то что ты был неумелым в делах не верю.

— В каком-то смысле был караванщиком, правда не ходил с грузами, а лишь прокладывал и просчитывал маршруты по картам.

— Уже похоже на правду. — тепло улыбнулась Атна. — Так значит и сохранил кожу нежной. Впрочем, мои руки мягче. Таков дар богов женщинам. Нас приятно трогать и не только за руки.

Нет. Это уже явно не про дружбу и верность. Дыхание немного перехватило, а во рту стало сухо. С текущего ракурса камеры я заметил, что кое-что начинает топорщиться у меня под одеждой. Похоже заметили это не только мои глаза.

Атна улыбнулась шире и уже не тепло, а жарко.

— И даже среди других женщин меня трогать особенно приятно. — голос ее звучал все более и более томно, а на глаза опустились длинные ресницы. — Как думаешь, почему?