Никогда в жизни так не злился. Все это неправильно. Я же победил! Сделал все что мог! Или не все…

Не помню момента, когда уснул. Сидел, пил вино, ругался в темноту, а затем:

Круг, разделенный на четыре части. Звук гонга, стрелка рулетки попадает в сектор "Чужие сны".

Поздний вечер в лагере легиона. Зажигаются костры, ложатся спать все не занятые делом или дозором. Геноций проходится вдоль моего шатра. Недалеко стоит Поций, облаченный в новую чешуйчатую броню. Центурион что-то обсуждает с парой антесигнанов.

— Не развалитесь от такой брони? — бросает им мимоходом трибун.

— Только закалимся. — отвечает Поций. — Как сниму ее, да приду в бордель, то сломаю три кровати.

Геноций идет дальше, проходя мимо походного храма Клепсиды.

— Трибун!

Его кто-то окликает сзади. Геноций разворачивается и в этот момент с ним сталкивается какая-то тень. Вроде слуга, спешивший по своим делам. Он тут же юркнул куда-то меж палаток, пробормотав извинения.

Геноций поворачивается. К нему, махая рукой приближается один из мастеров. Он хотел что-то там обсудить про запасы свинца. Трибун тяжело выдыхает, озираясь и ощупывая себя. Несколько раз чуть теряет равновесие…

— Твари… — шепчет он, подставляя руки свету тусклой луны. На скрюченных пальцах блестит кровь.

— Трибун, вы в порядке? — ускоряя шаг, произносит мастер.

— В порядке!? — с гневом отвечает старый легионер. Шатаясь, он добирается до мастера, вцепляясь ему в плечи, чтобы не упасть. — Идиот… Да я убит!

— Лекаря! Лекаря! — вопит мастер, держа на руках тело военного трибуна двадцать первого легиона. Кровь из пробитой бедренной артерии еще стекает в пыль…

Я просыпаюсь в кресле посреди темной комнаты Атны. Тихо, как в могиле. Собственный голос кажется мне чем-то странным.

— Так не должно быть. Я же победил…

За несколько мгновений почти спокойной состояние обращается каким-то взрывным гневом. Вскакиваю и ору в темноту:

— Твари, я же победил!

Раскалённая ярость кипит несколько секунд, а затем начинает отступать. На щеке я чувствую холодную ладонь. Смотрю на себя от третьего лица, наблюдая как сзади из темноты проступает бледный силуэт Лавертии. Ее волосы растворились во мраке комнаты, но одета ведьма в полупрозрачный белый саван, который хорошо выделяется на черном фоне.

— Так это сон? — спрашиваю я.