Только когда Мэдди нагнулась поцеловать малышку, смирившись с ее молчанием, Айрис вытащила изо рта палец и уже сонным голосом спросила:

— А куда он ушел, мамочка?

— Не знаю, — ответила Мэдди, поглаживая Айрис по голове. Ей полегчало. Даже больше, у нее гора с плеч свалилась — Айрис все-таки спросила.

— Я его увижу снова?

— А тебе хотелось бы?

— Не знаю, — ответила Айрис.

Мэдди изо всех сил постаралась скрыть свое истинное отношение к реакции дочери.

— Я уверена, ему хотелось бы увидеться с тобой, — сказала она.

Айрис повернулась на бочок и уютно свернулась калачиком.

— По-настоящему у него лицо красивее, — проговорила малышка.

— Да, — согласилась Мэдди, — лицо у него очень красивое.

— Но не такое веселое, — добавила Айрис, закрывая глаза.

— Да, — мягко произнесла Мэдди.

«Устами младенца».

— Спокойной ночи, мамочка.

— Спокойной ночи, — отозвалась Мэдди и снова поцеловала Айрис.

Задержавшись, чтобы опустить москитную сетку и погасить лампу, она вернулась к Гаю в твердой решимости сказать ему, что сейчас же отправляется на поиски Люка, и не дать ему снова увильнуть.

Гай сидел на ее кровати и смотрел на дверь, вероятно, дожидаясь ее прихода. Он был без пиджака и галстука, верхняя пуговица сорочки расстегнута. Теперь он не притворялся ради Айрис и выглядел совершенно разбитым. Впадины на щеках при свете лампы стали землистого цвета. Плечи опустились. Несчастная жертва крушения любви, всем своим видом требующая сострадания… Мэдди замерла, схватившись рукой за дверной косяк, понимая, что ее решимость немедленно поговорить улетучивается.

— Я не хочу сейчас говорить об этом, — Гай буквально не дал раскрыть ей рот. — Пожалуйста, давай сначала поспим.

— Вряд ли я смогу уснуть, — ответила Мэдди.