Да и самого Люка она застала в дверях: он собирался выпить чего-нибудь с Питером. Настроение у него после дня, проведенного на пляже с Айрис, было превосходное — он наконец начал верить, что их ждут впереди долгие, долгие годы втроем.

Айрис разрешила ему донести ее от пляжа на плечах.

Он держал на плечах свою дочь!

Люк, поправляя воротничок, улыбнулся, вспомнив об этом. Как забавно она хваталась солеными ладошками за его щеки и волосы! С улыбкой он открыл дверь Мэдди.

А потом он вгляделся в ее лицо.

— Что случилось? — спросил он, холодея от страха. — Что произошло?

— Всё! — выдохнула она и начала рассказывать, не сводя с него припухших покрасневших глаз. Люк втянул ее в квартиру. Слова Мэдди лились потоком, будто она боялась, что, замолчав, не сможет продолжить.

Он слушал внимательно, не перебивая, о будущем ребенке и о том, как отчаянно она хочет, чтобы этот малыш оказался его («Да, — подумал Люк, — я тоже этого хочу»), о том, как отреагировал на эту новость Гай, и о ее страхе, что аннулирование их брака теперь под угрозой… Когда Мэдди остановилась, не в силах больше произнести ни звука, Люк уцепился за нее, словно утопающий за ветку дерева, скорее инстинктивно, чем осознанно, едва понимая, что делает. Слишком много всего, слишком внезапно! Казалось, он мгновенно переместился куда-то туда, за тридевять земель…

Только когда она начала говорить, как ей жаль, как ей ужасно жаль, в нем что-то щелкнуло и вернуло назад — к ней, к себе самому.

Он не хотел, чтобы она чувствовала себя виноватой.

О чем она должна была сожалеть?

— Я пыталась отвязаться от него перед праздником, — рыдала Мэдди. — Я этого не хотела, клянусь…

— Мэдди, — сказал Люк, обретая наконец дар речи, — думаешь, то, что ты так терзаешься, меня радует? — он смотрел в ее потерянные глаза и качал головой. Его потрясло, что ей такое пришло в голову. — Совсем нет…

А потом он понял — ей пришлось смириться, и это заставляло ее винить себя. В тот момент Люк готов был убить Гая. Гнев темной волной захлестнул его. Гай должен был чувствовать, как неприятна ей эта близость. Должен! Но он все-таки настоял. Добился своего. Как это низко и отвратительно!

— Где он сейчас? — спросил Люк.

— Не знаю, — сказала Мэдди. — Я думала, он может приехать к тебе.

— Хотел бы я, чтобы он оказался здесь! — с угрозой проворчал Люк. Весь месяц он с трудом сдерживал себя, чтобы не сцепиться с Гаем, по десять раз на дню испытывая жгучее желание поехать в эту его больницу и спросить, какого черта этот «старый добрый друг» добивается, прогоняя их через всё это!