Цзян Нань

Новоландия: Господин мгновение

К вечеру на севере Ланьшаня сгустились мрачные тучи. Чернильно-черными клубами заволокли они вершину горы Юньшань, что подпирала собой облака, и ясное весеннее небо мгновенно померкло. Густой свинцово-серый туман окутал Ланьшань и город Байшуй к югу от него. От этой темной пелены на душе становилось тревожно.

Послышался скрип петель — кто-то поспешно отворил убогие деревянные ворота. Залаяли собаки, заржали лошади, раздался топот бесчисленного множества ног, разбудивший глухую деревню у подножия Ланьшаня. В щелях в заборе затанцевали огоньки факелов.

— Иду, иду! — прокричал старик в поношенном атласном халате и засеменил к воротам.

Там стоял немолодой мужчина, статный и стройный, одетый в легкий зеленый доспех, за поясом у него висел изумрудный лук из рога. Он шагнул вперед, скользнул взглядом по лицу старика, а затем равнодушно оглядел двор. Двор был небольшой и довольно скромный. В центре стоял колодец, на земле у хижины лежала груда стеблей конопли и уже сплетенных из нее веревок, под соломенным карнизом с южной стороны были аккуратно сложены дрова. Под крышей висел сушеный гаолян. Холодный ветер свистел в ушах, на небе набухли черные тучи, готовые вот-вот обрушиться на землю проливным дождем.

— Почтенный господин, мы тут недалеко охотились, позволите ли укрыться от дождя? — мужчина изъяснялся любезно, но голос звучал холодно.

— Конечно, прошу, дорогие гости, проходите! — Старик боязливо посмотрел на толпу грозных охотников и поспешно посторонился, уступая дорогу.

Однако гость сделал шаг назад и почтительно поклонился — за его спиной показался мужчина, одетый в белоснежный доспех. Он стоял, запрокинув голову, и рассматривал густые зловещие тучи. Спустя мгновение он повернулся к старику и приветливо кивнул:

— Спасибо вам, добрый господин. Вот небольшой подарок от нас в знак благодарности за ваше гостеприимство.

Слуга бойко выскочил вперед, снял с пояса кожаный мешочек, развязал его и высыпал содержимое в руки старику. Тот протянул было руки — но золотые монеты со звоном рассыпались по земле, от их сверкания зарябило в глазах. Это были золотые монеты с печатью императора Великой Гармонии: половина — серебро, еще почти треть — золото и только чуть олова. Такие ценились высоко. На рынке за одну такую монету дадут живую свинью или целый дань[45] грубого риса. Обычной семье со средним достатком хватило бы такой монеты на две недели безбедной жизни. Такое богатство не могло не рождать опасений.