– Она прикована, к трупу, в Пустыне. Ты разве не видишь… иронии?
– Встангер, хочешь, я вмиг сюда копа приведу?
– Не будь она трехмерной, она не попалась бы! Ты понимаешь? Трехмерная шелуха!
– Линор, я думаю, у старины Эр-Ка из колоды выпали кое-какие карты.
– Рик.
– Вот где мы будем. Настолько неимоверны будем мы, что накормим собой целое небо! Ты понимаешь? И чья это вина в конечном итоге?
– Эу, Рик, ты чего? Здесь нет вообще ничьей вины.
– Именно. Именно. Это
– Рик…
– Линор, золотце, куколка, я от тебя без ума. Пусть хоть все знают. Я от тебя без ума как от личности. Эр-Ка может вешать на тебя любое дерьмо. Теперь ты моя. Пусть весь мир узнает. Эй, вы все! Я без ума от этой мадемуазели!
– Мы в небе. Мы тебя не слышим.
– Отъебись, Эр-Ка. Слушай, Линор, я сейчас возьму и просто разорву эту бляцкую цепь. Лады? Думаю, у меня получится. Я разрывал такую херню и раньше.
– Давай, Ланг, попробуй. Давай, вперед, пробуй, сам увидишь, что будет!
– Линор, лады?
– …
– Ты готова?
19. 1990
19. 1990
Когда прошлым вечером Линор Бидсман плакала на глазах Эндрю Земновондера Ланга, она плакала на глазах кого бы то ни было впервые в жизни, вообще.