Крестовский ответил только на пятом гудке.

— Маша, добрый вечер. Извини, что поздно, — сказал он так, будто это не она ему звонила. — Я раньше не мог.

— Неважно. Все в порядке, — заверила Маша и замолчала, не зная, что еще сказать.

Конфликт с Димкой вроде как пока разрешился, эмоции схлынули, и желание немедленно вывалить на Крестовского очередные свои проблемы поутихло. Все-таки здорово, что его не оказалось дома.

— Ты написала, что поговорила с мамой, — прервал паузу Крестовский.

Маша поймала себя на мысли, что он говорит как-то странно.

— Да, — ответила она. — Мы помирились и все выяснили. Думаю, теперь проблем не будет. И с нашим с тобой общением, и вообще, — добавила она и покраснела, потому что вдруг поняла, что навязывается. Крестовский ведь ни разу не говорил, что ему нужно общение с ней, не говоря уже обо всем прочем.

— Оу, это отличная новость, — попытался изобразить воодушевление Крестовский.

Именно попытался, как заметила Маша. А еще она вдруг поняла, что с ним не так: он говорил сейчас медленнее обычного. А еще у него опять прорезался акцент, который был отчетливо слышен в некоторых звуках в первые месяцы его пребывания здесь.

Маша почувствовала, что сердце тревожно сжалось от нехорошего предчувствия.

— Рома… — начала она, но на заднем плане раздался звон стекла, и Крестовский негромко выругался по-английски. — Что случилось? — испуганно спросила Маша.

— Разбился этот… в который чай наливают.

— Стакан? — нелогично предположила Маша, хотя чай в стакане видела только в поездах, а Крестовский, наверное, вовсе никогда не видел.

— Чайник. Чайник заварочный, — вспомнил название Крестовский.

— Ты не поранился? — встревоженно спросила Маша, потому что заторможенный Крестовский, забывающий слова, начинал всерьез ее пугать.

Он ответил не сразу, и Маша успела напридумывать страшное. Когда же он заговорил, короткий всплеск облегчения вновь сменился в ней тревогой:

— Нет. Я не поранился. Все хорошо. — Крестовский судорожно вздохнул, будто ему не хватало воздуха.

Маше в голову вдруг пришла мысль о суициде. Минувшим летом мама подсунула ей ролик со статистикой. Маша тогда пару недель не могла перестать названивать Волкову с проверками его настроения. То, что она будет думать о подобном в отношении Крестовского, было каким-то сюрреализмом.

— Рома, пожалуйста, скажи, что у тебя случилось?

— Все хорошо. Правда, — быстро ответил Крестовский.