Когда он садился в машину, часы показывали половину девятого. Юла наверняка спала, но Жанна Эдуардовна была ранней пташкой, хоть и кокетливо говорила, что у нее старческая бессонница, на что галантный Роман всегда возражал, что в ее возрасте и слова-то такого еще знать не положено.
Жанна Эдуардовна открыла почти сразу. В квартире пахло кофе и еще чем-то, резко и неприятно.
— Проходите, Роман, — ничуть не удивилась его визиту Жанна Эдуардовна.
Роман, поблагодарив, стянул куртку и шепотом спросил:
— Как Юля? Она вам что-нибудь рассказала?
— Рассказала, Роман, — не понижая голоса, ответила Жанна Эдуардовна, и Роман бросил опасливый взгляд на длинный коридор. Дверь в комнату Юлы была закрыта, но все равно ему не хотелось шуметь. Сон, как говорила русская бабушка, — лучшее лекарство.
— Насколько все плохо? — прошептал он. — Мне она ничего не сказала и…
— Пойдемте на кухню, — ответила бабушка Юлы.
Роман пошел за ней, отметив, что впервые видит, чтобы великая актриса так неграциозно двигалась, будто она не на сцене и даже не в гримерке. Словно спектакль давно закончен.
Будь Роман не таким усталым, вероятно, удивился бы пафосу, который генерировал его мозг в это утро.
В кухне резкий запах чувствовался особенно сильно. На столе Роман увидел пузырек с надписью «настойка пустырника». Жанна Эдуардовна тут же убрала флакончик в шкафчик и повернулась к Роману. Тот взглянул на ее лицо и обеспокоенно спросил:
— Вам плохо?
Рука сама собой потянулась за телефоном, чтобы набрать «девять-один-один».
— Садитесь, Роман. — Голос Жанны Эдуардовны прозвучал непривычно сухо.
Терзаемый дурными предчувствиями Роман сел и снял очки, потом снова их надел.
Жанна Эдуардовна устроилась напротив и некоторое время молча на него смотрела. Роман предсказуемо не выдержал:
— Что с Юлей? Я могу с ней поговорить?
— Не можете, — отрезала Жанна Эдуардовна неожиданно неприязненным тоном.
— Почему? — Роман откинулся на спинку диванчика и автоматически скрестил руки на груди. Отступать просто так он не собирался.
— Потому что ее здесь нет.