Не знай я, что это жилище пожилой интеллигентной дамы, я принял бы его за мастерскую технического обслуживания – так мало в нем и от поэтики окружающих полудеревенских домов, и от модернистских вилл с их стеклолюбием: взять хотя бы находящийся на оси этого же проезда, получившего имя Санрайз-лэйн, в двухстах пятидесяти метрах северо-восточнее, дом другой интеллигентной дамы, Маргарет Эшерик, построенный тремя годами ранее, в 1961‐м, старшим филадельфийским коллегой Вентури – Луисом Каном.

Фасад «Маминого дома» – а фасад тут определенно со стороны Милман-стрит – бывает под лучами солнца только по утрам. Он растянут вширь поперек проезда и симметричен, напоминая силуэтом истребитель, садящийся на палубу авианосца (есть даже протянутый поперек трос). Технические ассоциации лезут в голову из‐за того, что слепая поверхность стены многократно превышает площадь проемов; из‐за окраски, похожей на броню боевых кораблей; из‐за широкого портала, который, не видя в нем двери, легко принять за въезд для автомобилей; и из‐за квадратных оконец, прорезанных в стене без внятного порядка, малая величина которых так соотнесена с единственным большим окном, опущенным слева почти до земли, что, собирая эти впечатления вместе, трудно понять, за что же уцепиться взгляду, как за единицу масштаба. Чему окажется соразмерен человек, появившись рядом с фасадом: большому левому окну? порталу? малым оконцам, которые, впрочем, не равны друг другу? Фасад так активно взывает к вниманию, так настойчиво озадачивает, что понимаешь: лишись он шестидесятиметровой перспективы – и львиная часть риторических усилий уйдет впустую. Чем больше будет рассматривающих, изучающих, интерпретирующих, тем лучше для автора.

Мне легче было бы принять это строение за дом адмирала, чем за «Мамин дом». Впрочем, не соответствует ли его фасад ее характеру? Пожалуй, соответствие выдержано, и этим в какой-то мере оправдываются его странности. Есть отличная фотография, сделанная утром: расступившиеся перед домом деревья позволяют охватить фасад целиком, и в портале сидит на специально вынесенном сиденье, нога на ногу, семидесятилетняя Ванна. Фотограф усадил ее так, чтобы ось симметрии дома пронзила белый, острием вниз, треугольник блузки между отворотами платья, и чтобы за ее силуэтом острый угол между затененными частями ниши был подобен углу между вертикалью средней прорези фасада и косым срезом стены. Неожиданные пересечения, острые углы, ни одна деталь не выглядит спокойно-самодостаточной, всё режет глаз и требует ответа на вопросы: почему? зачем?