Однако осуществить эту мечту удалось только в 1954–1958 годах, когда ему, к тому времени знаменитому Людвигу Мису ван дер Роэ, предложили построить в Нью-Йорке штаб-квартиру крупнейшего в мире производителя виски The Seagram Company. Я думаю, Мис охотно взялся за этот заказ, уловив метафорическую связь между стеклянной архитектурой и стеклянными вместилищами алкоголя. В статье «Стеклянный рай», появившейся вскоре после завершения строительства небоскреба, Рейнер Бэнем заметил, что Шеербарт в 1914 году был ближе к Сигрэм-билдинг, чем сам Мис701.

На Парк-авеню между 52 и 53 улицами высится тридцатидевятиэтажный параллелепипед высотой 157 метров со стальным каркасом и навесными стенами702. Он стоит на четырехгранных облицованных бронзой колоннах, за которыми виден остекленный вестибюль. Колонны выпущены вниз из тела здания, как если бы прежде, чем найти опору на земле, Сигрэм-билдинг повременил в воздухе. Его «кости» выше первого этажа скрыты «кожей», но на стыках граней здания ребра несущих колонн обнажены, убеждая нас, что его тело наполнено энергией, рвущейся наружу.

Фасад Сигрэм-билдинга издали кажется плоским. Горизонтальные полосы тонированного розовато-серого стекла, в лучах заходящего солнца переливающегося топазовыми оттенками, как виски, чередуются с междуэтажными полосами из патинированной коричневато-серой латуни. Подходишь ближе – горизонтали отступают на второй план, потому что начиная со второго этажа поверх «кожи» здания на всю его высоту протянуты с шагом 1,4 метра вертикальные бронзовые двутавровые тяги, тоже патинированные, темные, серо-коричневые. Устремляясь к фокусу перспективы, угадываемому где-то в небесной выси, эти бронзовые струны объединяют грани небоскреба, тянут их за собой вверх. Благодаря им Сигрэм-билдинг приобрел «строгость, элегантность и гармонию пропорций», отмеченные на памятной доске, укрепленной на здании в 1988 году, когда его включили в состав архитектурных достопримечательностей Нью-Йорка703.

Беседуя в год окончания строительства с Кристианом Норберг-Шульцем, Мис сказал: «Салливан все еще верил в фасад, это была еще старая архитектура. (…) Мы же, подчиняясь нашему времени, творим архитектуру только посредством структуры»704. Однако бронзовые двутавры – не структура, а обозначение структуры. Их роль подобна триглифам дорического фриза. Противореча слову делом, Мис «верил в фасад» как в место, предназначенное для демонстрации знаковой структуры.

Более того, в отличие от зиккуратоподобных каменных небоскребов, у Сигрэм-билдинга есть главный фасад. Ибо Мис не стал застраивать весь участок, расчищенный от прежней застройки. Между тротуаром Парк-авеню и широкой гранью небоскреба разбита небольшая площадь. Эта грань и является главным фасадом. На Манхэттене, где к тому времени существовала единственная площадь, да и та отнюдь не просторная, – Рокфеллер-плаза, – площадь перед Сигрэм-билдингом воспринималась как оазис705. Мис не хотел видеть на ней людей – тому свидетельство водоемы с фонтанами, сокращающие ее вместительность, – но она стала очень популярна, особенно в часы обеденного перерыва. Убедившись в этом, администрация Нью-Йорка пересмотрела «Закон о зонировании»: отныне застройщикам рекомендовалось ставить высотные параллелепипеды прямо на землю, но при условии, что их основание займет не более четверти участка застройки.