Эти соображения неукоснительно ведут к типовой схеме венецианского ярусного театра, зал которого так напоминает вывернутые наизнанку борта многопалубного линейного корабля, что думаешь: а где еще, как не в республике, гордо называвшей самое себя Царицей морей, мог возникнуть такой зрительный зал?
Ярусный театр привился в Венеции благодаря уникальному сочетанию ряда разнородных предпосылок: венецианской жажде развлечений, венецианской предприимчивости и жажде наживы, дороговизне венецианской земли, венецианской озабоченности комфортом, венецианской идее сословного мира как гарантии политической стабильности республики. Взятые по отдельности, аналогичные условия существовали и продолжали существовать столетиями и в других городах Европы. Поэтому, хотя они и отставали от Венеции в деле строительства оперных театров, выработанная венецианцами концепция оперного здания оказалась наилучшей и стала общераспространенной.
Как вы думаете, сколько Мариинских театров (я имею в виду старую сцену) надо иметь сегодняшнему Санкт-Петербургу, чтобы сравняться с Венецией количеством оперных зрительских мест на душу населения, имевшихся там ко времени первого европейского вояжа московского царя Петра Алексеевича? Десять? Тридцать? Не угадали. Не менее ста двадцати!
«Сначала – венецианцы, потом – христиане», – говорили о себе граждане республики на Адриатике. Но оперная пандемия (пишу 25 мая 2020 года) долетела и до католической столицы. В Риме первым ранговым театром с ярусами, разделенными глухими перегородками на ложи, стала Тординона, открытая по инициативе Кристины Шведской в 1671 году. К этому моменту в Венеции существовало уже пять общедоступных ярусных оперных театров. Мрачная громада Тординоны высилась на берегу Тибра наискосок от замка Св. Ангела. Набережная там появилась только в 1888 году, когда театр снесли. Обращенная к реке северная стена уходила прямо в воду. Мало сказать, что внешний вид Тординоны был мрачен – он был устрашающе безобразен. Здание, которое Карло Фонтана переделал в театр, незадолго до этого было тюрьмой, и репутация у этого места была прескверная. Ни Кристина, ни архитектор, которому она доверила переделку тюрьмы под театр, не сочли нужным придать зданию привлекательность, словно предвидя, что вскоре Тординоне, в силу запрета Иннокентия XI на театральные представления в Риме, суждено будет надолго превратиться в зернохранилище.
В наше время затею королевы Кристины назвали бы «лофт-проектом». Всё здесь было не по-римски, а по-венециански: бойко, беспардонно, как в карнавальном балагане. Шесть ярусов по двадцать одной ложе в каждом были изогнуты латинской буквой U, повторяя тем самым план венецианского театра Санти Джованни э Паоло, который незадолго до того был превращен Фонтаной в первый классический образец рангового театра с ложами801. В зале не было королевской ложи. Вовсе не потому, что Кристина отреклась от шведского престола. Она, как известно, никогда не отрекалась от своего происхождения и воспринимала как должное воздаваемые ей королевские почести. Дело в том, что Тординона была не придворным, а коммерческим заведением и приносила доход по венецианской схеме – от платы частных лиц за абонирование лож. Кристина как частное лицо подписалась на пять центральных лож, связанных между собой тайным ходом. Ложа самой Кристины выделялась только изображением короны802. Официальной причиной закрытия Тординоны в 1676 году было то, что из‐за позднего начала спектаклей, когда в Риме заканчивалась всякая работа, партер Тординоны наполнялся до отказа плебсом, и это стало вызывать у папы опасение, как бы дамы, являвшиеся театр в декольтированных платьях, не оказали скверного влияния на нравственность римского народа.