Филипп встретил меня широкой улыбкой. Перед ним на письменном столе были разложены отпечатанные в необычном формате снимки Флоренции после наводнения.

– Мы печатаем на бумаге размером двадцать на тридцать, а не так, как другие – двадцать четыре на тридцать. Наш размер соответствует формату негатива: этой хитрости обучил меня Саша. Благодаря такому решению теперь нам не надо обрезать фотографии, у нас больше нет белых полей, которые совершенно не нужны. Твои снимки прекрасны и расходятся как горячие пирожки, за границей тоже. Мне очень нравится серия, сделанная в церкви. Как ты там снимал?

– Я хотел показать этих людей, сбившихся в группы, словно они поддерживали друг друга; но я стоял внизу, и у меня не было нужного обзора. Тогда я ухитрился забраться на рухнувшую кафедру, которая уперлась в алтарь, и стал карабкаться на самый верх по ступенькам, хотя они еле держались и в любой момент могли обвалиться. Но все же я добрался до верха, и никто меня не заметил. Верующие жадно слушали священника: он молился так вдохновенно! И как раз в эту минуту витражи по диагонали пересек солнечный луч – я не мог использовать вспышку и только ограничил выдержку, и получилось хорошо.

– Это фото появится на первой полосе рождественского выпуска «Пари-матч». И только во Франции. Представляешь? А теперь вот что: у меня есть для тебя один персонаж, но это будет непросто. Ты лучше сядь, а то упадешь!

– И кто это?

– Клод Франсуа[163].

– Ты шутишь? Я ненавижу Клода Франсуа, он отвратительно поет.

– Наплевать. У меня везде просят фотографии Клода Франсуа: он до конца года даст серию концертов в «Олимпии». За ним постоянно гоняются десятки фотографов, но еще дюжина снимков, похожих на все остальные, меня не интересует. Я ищу что-нибудь оригинальное, чего еще никто не снимал. У меня в агентстве есть на подхвате один фотограф, но у него получается неважно. И я подумал о тебе. Потому что ты молодой и напористый. Пойми, тебе повезло работать в Париже, ведь я мог отослать тебя в какую-нибудь дыру. В прошлый раз я забыл сказать тебе три важные вещи, которые ты должен обмозговать; три понятия, составляющие одно целое: первое – это ты, фотограф, и фотография, которую ты делаешь; второе – то, что было задумано и что из этого получилось; но все это ничего не значит, если не появляется третье – тот тип, который называется зрителем и кому предназначена эта фотография. Ты понял? Фотография существует лишь в том случае, если ее заметили. Ты хочешь работать в агентстве? Так вот, подумай о том, что я тебе сейчас сказал, и привези мне необычные фото Клода Франсуа.