– Ты можешь остановиться у меня, – сказал Йозеф. – У нас много места.

– Нет, он поедет к нам, – вмешался Людвик.

– Я пробуду в Праге максимум несколько дней, со мной здесь парижский друг и его дочь, и я уеду вместе с ними. У меня в Париже важные дела. Я работаю над книгой. Но я вернусь.

Йозеф напрасно откупорил две бутылки сухого «Богемского», которое хранил для особых случаев; Павел остался непоколебим. Он уехал через двенадцать дней. Ни Людвик, ни Елена, ни Йозеф не поняли, почему он так спешно их покинул.

* * *

Жизнь Франка Марини была сложной и полной превратностей; он долго пытался привести ее в соответствие со своими идеями, даже ценой отказа от некоторых принципов, но его характер не позволял искать легкие пути.

Однако, приехав в Москву, он обрел покой: его больше не интересовала политика, он отступился от намерения изменить мир; теперь у него остались только две заботы – заработать на жизнь и завершить восстановление церкви Успения Пресвятой Богородицы в Барашах. Четырехъярусная колокольня была восстановлена в прежнем виде и увенчана великолепным крестом искусной работы; здание обнесли красивой оградой, заменившей уродливый частокол; в алтаре восстановили двойную арку. К внутреннему убранству возвращалось былое великолепие благодаря пожертвованиям прихожан – с каждым днем их становилось все больше. Московский патриарх в конце концов вверил церковь отцу Борису, который теперь был в фаворе; а Третьяковская галерея согласилась вернуть иконостас и иконы, долгие годы хранившиеся в ее запасниках. Жизнь Франка могла бы идти дальше без серьезных потрясений, но однажды, в воскресенье, 8 августа 1993 года, в три часа тридцать пять минут, произошло событие, полностью перевернувшее все.

В тот день у отца Бориса было назначено собрание по подготовке к церковному Собору; Франк отвез его туда на такси, а обратно пошел пешком. Погода стояла прекрасная, теплая. Франк уже лет десять не бывал на Красной площади. Ни одному москвичу не пришло бы в голову гулять там, куда стекаются провинциалы да туристы, – то ли потому, что здесь находились ненавидимые всеми могилы, то ли потому, что оно превратилось в коммерческий парк развлечений. Франк любовался чудом сохранившимися разноцветными луковицами собора Василия Блаженного, когда рядом с ним остановилась группа туристов во главе с гидом, высоко державшим свой флажок. И вдруг он ясно услышал: «Франк!»

Произнесенное по-французски.

Франк уже много лет не говорил на родном языке. Здесь его называли на английский манер – Фрэнк. На этой площади стоял такой шум, царила такая суматоха, что он подумал, не послышалось ли ему. Элегантно одетая седая женщина смотрела на него с мучительным вопросом в глазах; ее лицо что-то смутно напомнило ему. Она медленно подошла ближе и спросила: «Франк, это ты?» Его словно током ударило, по телу пробежала дрожь… «Мама?» Франк не видел мать с 1960 года. Она никогда не одобряла политический выбор сына, не одобряла мужа, оказавшего ему помощь, чтобы он мог бежать из страны. Поэтому семья Марини распалась.