– У вас есть его фотографии?

– Как ни странно, до сих пор никому не пришло в голову его сфотографировать. Это не запрещено, но вокруг него царит такая атмосфера набожности и отрешенности…

На следующее утро, несмотря на ранний час, улицы села были забиты автомобилями. При тусклом свете подернутого дымкой солнца Игорь, Наталья, Мишель и Анна отправились в лес по дороге, ведущей к скиту, но поток страждущих – стариков, увечных, родителей с детьми на руках – вынудил их замедлить шаг. Через два часа они присели на срубленное дерево, чтобы выпить горячего чаю из термоса, который Наталья захватила с собой. А затем двинулись дальше, обгоняя путников, и вышли наконец на поляну. Очередь в несколько сот метров змеилась до самого входа в церковь, где за порядком следили добровольцы. Еще сотни паломников ждали, сидя посреди поляны или около бараков, построенных на опушке.

Увидев Степана, Игорь подошел к нему: «Отче, со мной младший брат отца Павла, он приехал из Франции повидаться с ним, отец Павел предупрежден». Степан взглянул на Мишеля: «Следуйте за мной». Толпа терпеливо ждала у входа в часовню, повинуясь указаниям послушника, который регулировал поток паломников: когда два человека выходили, он впускал еще двоих.

Отец Павел причащал молодого солдата, когда увидел Игоря, перед ним – незнакомого мужчину, а рядом женщину, которую он узнал мгновенно: она совсем не изменилась… Павел вздрогнул; ложка в его пальцах задрожала, в смятении он уронил ее и протянул руку к женщине: «…Сесиль!» Он сделал два шага и остановился прямо перед ней: «Сесиль!» Мужчина, стоявший слева, не спускал с него пристального взгляда.

– Франк, это я, Мишель. А это не Сесиль, а Анна.

Потрясенный Франк зажал рот рукой, словно увидел призрак. Его губы задрожали, он схватил Анну за руку и сильно ее сжал:

– Прошу тебя, умоляю, прости меня!

Анна с недоумением взглянула на отца:

– Простить вас?

Она не поняла. И вдруг увидела, что он едва дышит; его лицо исказилось, побледнело, ноги задрожали, словно под ним закачалась земля, и он рухнул на пол, потеряв сознание.

Мишель и Анна ждали, сидя на лавке у двери скита; каждый думал о своем. Анна вздохнула.

– Никак не могу осознать, что этот человек – мой отец.

– Сам я ни за что не узнал бы его с этой седой бородой и длинными волосами; вдобавок он так исхудал; напрасно мы приехали и нарушили его покой, не нужно было форсировать события. Как мы можем его понять?! Я так радовался, что найду брата, обниму его. Мне его очень не хватало всю жизнь. Но эта идея – возобновить родственную связь – оказалась неудачной, и лучше оставить его в покое.