– Вам надо обставить все так, как будто это был несчастный случай, как с командой из Форт-Мида?

Он остался совершенно бесстрастным, явно не собираясь мне отвечать.

– Кто вам за это платит?

– Заткнись и прыгай.

– Это вы, – сказал я, – направили «теслу» в цистерну с горючим. Это вы убили моего отца.

Сначала в его взгляде мелькнуло нечто вроде удивления, а потом он не смог удержаться от улыбки, жуткой улыбки человека, который находит радость в страданиях других.

Меня охватила ненависть.

– Я получил настоящее удовольствие, – сказал он.

Безусловно, он сказал это, чтобы усилить мою боль, но это лишь усилило мою ненависть. Единственным моим желанием в эту минуту, могучим и неукротимым желанием, было броситься и уничтожить его, замучить, заставить его страдать вместо меня, упиться его страданием, чтобы утолить жажду мести. Я знал, что он не выстрелит, что, возможно, он даже не имеет на это права, и, движимый всепоглощающей ненавистью, я был готов прыгнуть на него, когда вдруг с ужасом осознал, что, поступив так, я мог стать… таким же, как он; искать, подобно ему, удовольствия, причиняя страдания. И эта мысль показалась мне совершенно неприемлемой. Ужасной. Этот человек был отвратительным воплощением одной из граней моей натуры, прежде скрытой. И это было невыносимо.

Это было так, словно все мое существо испытывало чрезвычайное, острейшее внутреннее давление, которому я внезапно положил конец, почти без раздумий повернувшись на пятках, чтобы уйти, готовый к тому, что он все же мог выстрелить в меня, несмотря ни на что. Уйти было единственным выходом. Я почувствовал огромное облегчение. Мудрое бегство…

Я не мог предугадать того, что случилось потом: убийца бросился на меня и повалил на пол. И сразу же потащил меня изо всех сил к краю пропасти, к холодной зияющей бездне. Я понял, что настал конец вопросам мудрости или глупости, всем вопросам на свете, потому что один из нас должен был умереть, а мне умирать не хотелось.

Я бился как лев, мы катались из стороны в сторону, приближаясь к краю, затем удаляясь от него, чтобы снова к нему вернуться. Он был явно здоровее меня, но его правая рука была задействована лишь отчасти из-за пистолета, и в этом было мое преимущество. Он попытался ударить меня рукояткой оружия, и я воспользовался секундой передышки, когда он занес руку над моей головой перед тем, как нанести удар, чтобы схватить его выше локтя обеими руками и, развернувшись всем телом вокруг своей оси, чтобы усилить толчок, швырнул его в пустоту.

Его вопль быстро удалялся в падении, и я закрыл уши руками, чтобы не слышать последнего крика в его жизни.