– Вы вернулись?

– Откуда? – видимо, он её с кем-то перепутал.

– Мне сказали, вас увёз иностранец!

Сзади продолжал лепиться пенсионер в орденах, но его уже никто не слышал.

– Просто меня к вам охрана не пускала, – призналась Валя, краснея. – А ваша кукла до сих пор жива.

– Охрана не пускала? Вот что, Валентина, напишите мне скорее свой телефон, а то я вас опять потеряю! – он полез в карман, достал свою визитку, ручку и протянул ей.

– Помните, как меня зовут? – Валя готова была разрыдаться.

– Как мою маму… Вы и похожи на неё чем-то неуловимым.

– Виктор Миронович, хочу пошушукаться про правила приватизации, – спланировала на них Горбушкина. – Привилегии в силе для работников предприятий, акционированных до 1 июля, и есть одна очень солидная история…

– Звоните, Галочка, мне в приёмную. Видите, я занят, – осадил он. – Валентина, где вы живёте?

– На проспекте Вернадского.

– У меня сейчас в соседней студии прямой эфир, никак не могу отменить, – он посмотрел на часы. – Водитель вас отвезёт, а завтра поужинаем? Умоляю, не говорите «нет»!

– Рабочий телефон записала на вашей визитке, звоните туда, – пробормотала она. – Не надо водителя, нас трое. Моя… дочка. И моя… подруга.

Он поискал глазами и мигнул кому-то из публики. Подошёл дюжий мужчина лет сорока.

– Слава, отвезёшь девушку с компанией и сразу за мной, – приказал ему Горяев.

А потом при всех взял Валину руку, поцеловал, сначала сверху, а потом в ладошку:

– Простите! Ужасно спешу!

И быстро вышел из студии.

Валя стояла, не чуя под собой ног, не замечая пялящихся на неё, не слыша, как её зовёт Вика. И всё это казалось галлюцинацией, пока флегматичный здоровенный Слава не спросил:

– Сейчас едем или подождать?