– За этим, – улыбнулся он.

– А дальше?

– И дальше привезу, – как большинству мужчин, ему хотелось сэкономить на словах.

– В одежде совсем чужой, – упрекнула она.

– А я и есть чужой. Люди, когда одеваются, они как государства, закрывают границы. Так что для всех – чужой, а для тебя, когда вдвоём, – твой.

– Ты все эти годы был счастлив?

– Был бы счастлив, не запомнил бы, как тебя зовут… Прости, опаздываю на завтрак.

Он ушёл, а Валя встала. Пошла в ванную, со смехом подумала, что всё это время её снимают камеры, а на ней ничего, кроме бриллианта на цепочке. Раньше бы сто раз закуталась, а сейчас было наплевать. Умылась, стала расчёсываться его щёткой для волос.

Услышала стук в дверь, накинула его халат, открыла. Вошла вчерашняя женщина с подносом, на котором стоял стакан чая в торжественном подстаканнике, как в старых фильмах. На тарелке лежали бутерброды, а на отдельном блюдце одинокая конфета «Южная ночь».

– Это мне? – обрадовалась Валя.

– Говорит, достаньте конфету как хотите! А я сроду конфеты не ем. У девчонок в соседнем корпусе одну нашла, – отчиталась женщина, – Ой, бумаг-то на полу. За руку спасибо! Спала как убитая. Лечение ваше сильное.

И, ловко подобрав бумаги, вышла. Валя съела конфету, свернула фантик и по-детски заложила им записную книжку. Фантик «Южной ночи» был вещдоком, что всё произошедшее правда, примерно как засушенный в книге цветок – прямой вещдок прошедшего лета.

Горяев вернулся, оперативно сложил нужные бумаги в портфель и нежно спросил:

– Когда со мной пообедаешь?

– Когда позовёшь.

– Не обижайся, если не завтра. Придётся любить меня таким. А кстати, – достал из портфеля чёрный сотовый телефон с торчащей антенкой. – Вот кнопка – будешь нажимать, когда я буду звонить. А эта кнопка, когда ты будешь звонить. И номер его запиши, чтоб пользоваться.

– Кому я буду звонить? – не поняла она.

– Кому захочешь.

– Это ж бешеные деньги! – она видела сотовый телефон по телевизору, но ни у кого из её знакомых ничего подобного не было, в лучшем случае пейджеры.

– Не твой вопрос.