– Или у меня, – говорит священник. – Мой дом – в двух кварталах отсюда.

– Вот! – Яков Романович рубит воздух ладонью. – Ты же видишь, она еще не в себе. А времени нет. За нами придут уже сегодня. И за ней – в первую очередь. Ты сама говорила: нельзя ей попадать к ним в лапы! Вот и растолкуй ей, верни ее к реальности! Сына отберут, а саму упрячут куда-нибудь… Да она лучше нас должна знать, что они с ней сделают.

– Думаете, она не понимала, чем рискует, когда шла сюда?

– Ника, тогда было одно, а теперь другое, – встревает Дина. – Тогда нас никто штурмовать не собирался.

– Я согласен, – говорит отец Глеб. – Все идет по худшему сценарию. Ясно, что нам всем несдобровать. Но Мария – в гораздо большей опасности!

Какое-то время я молчу… Наверное, они правы. Если Мария не может сама оценить ситуацию, надо ей помочь. И дать выбор – ей и Алеше…

Полчаса назад, когда она очнулась, я стала говорить с ней, старалась напомнить, где она, и как здесь оказалась, и что вообще происходит. В ответ она неуверенно кивала, но, кажется, так и не смогла прийти в себя. Для нее было важно одно – все ли в порядке с сыном. И когда она увидела Алешу и поняла, что их кровати будут рядом, сразу успокоилась, заулыбалась – благодарно и беспомощно.

Потом попросила посадить ее в кровати, пустым взглядом смотрела на меня, на Дину, на Костамо и совсем не была похожа на себя прежнюю – какой она появилась в хосписе, и уж тем более на ту, которая мелькала в теленовостях. То и дело она смущенно оглядывала себя – кажется, стеснялась больничной рубахи, в которую мы с Диной ее обрядили. А что нам было делать? Костюмчик от Диора не очень-то подходил для лежания в коме!.. В конце концов, Мария попросила укрыть ее до шеи и все пыталась натянуть одеяло еще выше, но руки не слушались, и край одеяла выскальзывал из пальцев… Я смотрела на нее чуть не плача. Меня душили жалость и гнев. Как ужасно, что я не могла быть рядом и помочь ей справиться с Алешиной болью… И теперь я со страхом думаю – что может ждать ее в таком состоянии!.. Ее и Алешу…

– Позвольте мне поговорить с ней. – Священник смотрит в сторону, словно извиняется за то, что оттесняет меня от Марии. – А Ника отвлечет Алешу. Лучше ему пока не знать, насколько все опасно…

Алешу не придется отвлекать – он уснул. Его кровать стоит рядом с кроватью Марии. Даже во сне Алеша не отпускает ее руку. Мария все так же полусидит, опираясь на подушки, с нежностью смотрит на Алешу. Потом поднимает глаза на меня и на отца Глеба. В волнении пытаюсь понять – насколько осмыслен ее взгляд.