Священник садится на табурет.

– Мария Акимовна, – робко начинает он. – Вы меня помните? Я Глеб. Служу… Точнее – служил в здешней церкви.

Мария смотрит на него все с тем же непонятным выражением.

– Да, я помню, – неуверенно говорит она. – Кажется, вы помогли мне найти Альку, я не знала, где он…

Мы со священником озадаченно переглядываемся – насколько разумным можно считать такой ответ?

Подхожу ближе, сажусь на кровать в ногах Марии.

– Мария, ты помнишь – мы в хосписе. Здесь – больные дети, такие же, как твой Алька. Теперь нас хотят выгнать отсюда, и дети останутся без помощи…

– Я не хотела этого, – с горечью говорит Мария.

– Конечно, не хотела. Ты делала все, чтобы этого не случилось…

С досадой ловлю себя на том, что увещеваю Марию как полоумную.

– Двадцатого марта, – вдруг говорит она.

– Что – двадцатого марта? – не понимает отец Глеб.

– Все могло решиться двадцатого марта… Мое выступление… Они все отменили. Стали обсуждать кризис, еще что-то… – Мария смотрит в сторону, напряженно морщит лоб. – Самое обидное… Вся эта бюрократия – просто бутафория. Никакой возможности что-то решить, изменить… И осталось единственное, что я еще могу, – быть просто матерью, которая защищает сына… Просто голыми руками…

Мария печально смотрит на нас. И эта печаль явно осмысленная.

– Мария Акимовна, – осторожно говорит священник. – Последние дни вы были… – Он тактично подбирает слова. – Последние дни вы не имели возможности следить за тем, что происходит. Наше положение ухудшилось. Хоспис – в полицейской блокаде. В прессе про нас лгут, что мы бандиты, экстремисты, взявшие детей в заложники. Значит, церемониться с нами не станут. Сегодня ночью полиция, возможно, ворвется сюда. Арестует тех, кого считает зачинщиками. Как поступят с детьми – вообще непонятно. Видимо, как-то развезут по домам, не бросят же на улице…

– А телефоны? – задумчиво говорит Мария, заставляя нас снова напрячься.

– Что – телефоны? – переспрашивает священник.

– Телефоны все еще не работают? – Голос у Марии слабый, почти шепчущий.

– Нет, – говорю я. – Всё заблокировали. Даже электричество отрубили.

– Мария Акимовна, вы ведь понимаете, насколько вам опасно оставаться здесь? – Отец Глеб наконец решается перейти к сути дела: – Понимаете, чем это чревато для вас и для Алеши?..