— А разве впервые нам действовать среди чуждого населения? — сказал Тимур. — Кто проявит ко мне вражду, положит голову. Мне безразлично, из каких голов складывается пирамида: из персидских, индийских или китайских. У меня больше прав на Китай, чем у буддийского монаха, объявившего себя императором. Моя жена Каньё, от которой у меня наследник, была китайской принцессой.

— Великий эмир, — сказал первый министр, — королева Каньё, мир праху ее, была монгольская принцесса, из рода Чингисхана. Хубилай-хан пытался создать китайскую династию Юань, но китайцы не подчинились этому...

— Вот поэтому я иду наказать тех, кто изгнал потомков Чингисхана, — сказал Тимур.

— Тогда, великий эмир, — сказал первый министр, — мы просим хотя бы до лета отложить поход. Северный Китай — страна холодная и ветренная. Снега покрывают перевалы, реки замерзают. Надо пожалеть солдат...

— Ждать до лета... — сказал Тимур. — Ждать может юноша, а я уже старый человек, и солдат моих жалеть не надо, солдаты не дети. Они существуют для того, чтобы страдать, бороться и побеждать. Вспомните ледовый поход, когда мы гнали проклятого Тохтамыша за полярный круг.

— Все-таки, великий эмир, мы просили бы вас еще раз подумать, — сказал первый министр. — Китай не Татария, и китайский император не Тохтамыш.

— Вы трусливые зайцы! — потеряв самообладание, закричал Тимур. — Что станет с моими завоеваниями, когда я умру? Вот что меня беспокоит. Ничтожества! Я велю вас всех повесить и назначу простых солдат министрами!

Министры тихо стояли, видя, что правитель в гневе. Наконец, исчерпав свой гнев, Тимур затих и сказал негромко:

— Да, я обыкновенный смертный, я уже старый человек. Но прежде чем умереть, я, надеюсь, выполню волю божью, и меня не остановят ни ваши предостережения, ни предсказания гадалок. Вы, слабые люди, видите только здешний мир, а я верю в мир тайн. Оттого-то я и повелитель, только мне послан дар слышать потусторонние голоса из мира тайн. Я надеюсь, что эти голоса и вещие сны будут мне благоприятны.

Самарканд. Дворец. Вечер.

Тимур сидел возле широкого ложа, на котором умерла Каньё.

Ее одежда лежала на кровати, туфли стояли на коврике. На столе стояла еда и питье, а на низеньком столике горели две свечи.

Буддийский монах прочел заклинание, потом он сказал:

— Господин, я позвал душу вашей жены Каньё посетить ложе смерти, а затем опять уйти. Но я советую вам не присутствовать. Вы можете подпасть под чары демона.

— Вера в Аллаха защитит меня от демона, — сказал Тимур, — и потому я останусь здесь, чтобы увидеть облик моей любимой жены и услышать от нее потусторонние мудрости, которые мне теперь так необходимы...