— Уберите этого дурака, — сказал Тимур телохранителям, сбрасывая платок. — Я чувствую, что уже исцелился. Если мне пойти в баню, то в моем теле не осталось бы никакой болезни, я вернулся бы к прежнему здоровью, стал бы еще здоровее, чем раньше.

Тимур прислушался.

— Откуда эта музыка? Кто велел играть музыку и веселиться, когда я болен?

— Ваше величество, это не среди нас музыка и веселье — сказали телохранители. — Это музыка из горных селений.

— Я знаю, почему они веселятся, — сказал Тимур, помолчав. — Распространился слух о моей смерти. Значит, надо было больше убивать врагов. Если я попаду в ад, то только за то, что не был по-настоящему острым мечом ислама и, случалось, жалел врагов его, но все-таки я их уничтожал в меру своих сил, и, может быть, всемогущий простит меня за то, что я не успел уничтожить всех, ибо всего смертный человек сделать и не может...

Тимур закрыл глаза.

— Силы покидают его, — тихо сказал лекарь. — Думаю, ему осталось не более трех дней жизни.

Горное селение. Вечер.

Ветер швыряет комья снега на обледеневшие башни из отрубленных голов, крепко скрепленные замерзшей кровью. В подвале разрушенного дома собрались уцелевшие, жители. Пожилой человек говорит детям:

— Слышите? Это не ветер воет, это поганый Тимур умирает, как собака, никак не может издохнуть. Он уже издох, его положили в могилу, но от могилы этой шел ужасный смрад, и тогда небесные силы оживили поганого, положили в огонь, чтобы он страдал как можно дольше. Долго еще не прекратится голос истребителя рода человеческого...

Анзара. Вечер.

Тимур лежал и слушал голос читавшего ему Коран:

— Когда Аллах сказал: «Я на земле хочу поселить помощника себе», — ангелы ответили: «Поселишь ли ты на земле существо, которое произведет непорядок и прольет кровь, в то время когда мы будем прославлять тебя хвалами и беспрестанно воспевать и превозносить твою святость?» Аллах ответил ангелам: «Я знаю то, чего не знаете вы...»

— Даже ангелы не понимают замыслы Аллаха, — тихо сказал Тимур. — А что уж говорить о слабых людях. Такие, как я, приходят на землю не ради того, чтобы творить добро. Это удел рабов. Но и не ради того, чтобы творить зло. Это удел разбойников. Мы приходим, чтобы насаждать на земле волю судьбы. Мы, повелители, покорители, таинственно сменяем друг друга на протяжении всей человеческой истории. Мы не даем людям замкнуться в тесноте своего муравейника. Я понимаю людей, я тоже был хромым слабым муравьем, которого могли прихлопнуть или раздавить, даже не заметив этого, но я поднялся над муравьиной кучей, а они в муравьиной куче остались. Что я, исполняя волю Аллаха, наказывал неверных и уничтожал отступников...