— Вы не понимаете сути вопроса, есаул, — сказал барон. — Когда речь идет о евреях, тут важна не религия, а кровь. Это многие не понимают. С Парняковым выяснить все и решить, — обратился барон к Сипайлову.

— Решим, ваше превосходительство, — усмехнулся, как обычно, Сипайлов.

Во время вечерней службы отец Парняков говорил с амвона:

— Пока царство Божие будет оставаться на земле, в нем будут находиться и добрые, и злые. Окончательная победа добра над злом возможна лишь в вечной жизни. Но мы, обитатели земные, помнить должны постоянно о ценности благодатных дорог царства Божия.

— Есаул Миронов, — сказал ординарец, вошедший в церковь, — вас срочно вызывают в штаб.

— Кто вызывает? — спросил Миронов.

— Не знаю. Велено передать, ваше благородие.

— Я хотел бы дослушать проповедь.

— Сказали — срочно.

...Погода была отвратительная. Быстро потемнело. Придя в штаб, Миронов никого не застал. Дверь была заперта.

— Где его превосходительство? — спросил Миронов у часового.

— Не могу знать, — ответил часовой.

Отец Владимир жил неподалеку от церкви, в консульском поселке. Надо было пройти одну короткую, но довольно узкую и кривую улицу. На повороте от стены отделилось несколько теней.

— Парняков, — окликнул кто-то. Отец Владимир обернулся.

— Подыхай, жидовский покровитель, — сказал человек, лицо которого было укутано платком.

И сильно ударил отца Владимира топором по голове. Очки в золоченой оправе упали в лужу крови.