Яснее ясного, что, с учетом всех этих обстоятельств, предлагать другую кандидатуру комсомольского секретаря, а тем более занять место Виктора желающих не находилось: хорошие отметки в аттестате нужнее. Однако мечта о смене лидера в буче комсомолистов жила и немедленно и незаметно набухала, как набухает в сыром складе сушеный горох в мешке, чтобы однажды его разорвать по швам и высыпаться на свободу. Не хватало единственно желанной кандидатуры. Все ее жаждали, и вдруг она обнаружилась во всей красе – большая и русоголовая чемпионка Наташка, рядом с которой чернявый Войтюк смотрелся как чибис возле кряковой. Не я придумал это сравнение: сибиряки зовут чибиса другим прозвищем, которое привести в книге непозволительно. Добавлю только, что прозвище это к Войтюку в школе прочно приклеилось. И сам виноват: поменьше надо... звездить.

Одним словом, альтернатива отыскалась по всем статьям достойная: отличница, чемпионка и, главное, дочка завуча. За такую голосовать не боязно.

Оставалось малое, но самое важное – сыскать смельчака, который смог бы на собрании открыто встать и предложить эту кандидатуру, не считаясь с мнением школьного партбюро и не думая о последствиях и гневе самого старшего Войтюка – Миколы Микитовича, убежденного, что для дальнейшей учебы и карьеры сына запись в анкете о комсомольском секретарстве чрезвычайно важна и жизненно необходима. А потому, рассчитывая на директорский авторитет, он планировал продвинуть своего отпрыска в секретари комитета школы на новый срок. И просчитался: гром грянул, как иногда случается, не из тучи. А из Олежки Тучина. Чего и следовало ожидать от этого юного, но раннего диссидента, о котором следует рассказать подробнее, и для этого вернуться назад почти на полгода, к тому дню, когда Олег первым пароходом прибыл в поселок к одинокой тетке, чтобы через месяц учебы в деревенской школе сдать в ней экзамены за восьмой класс. Сдавал он ни шатко ни валко, как и все. Потом, как и все, работал в колхозе, на путине и заготовке кормов. Но оказаться подобным всем прочим ему никак не удавалось: выпирало городское начало. А может, еще какое воспитание выпирало, потому как и в городе, в весьма и весьма привилегированной школе, в которой по странному стечению обстоятельств мест хватало лишь детям исключительно номенклатурных родителей или близких к ним, он тоже умудрился проявить себя не таким, как все. И даже хуже. Настолько не таким, каким должен быть настоящий советский школьник, успешно овладевающий школьной программой, что его неспокойной персоной вынуждены были заинтересоваться соответствующие органы... Тсс!