– Что у вас? – безупречно копируя Ганина, с властною хрипотцой допрашивал Толя. Ганин и не подозревал за ним такого таланта. «Артист!» – подумал он. Голос шофера ничуть не отличался от его голоса. – Докладывайте!

– Стоим. Кран сломался.

–- Ну! – зловеще усмехнулся Толя, как бы ожидая дальнейших разъяснений.

– Что ну? Стоим.

– Может, я за вас ремонтировать буду? У, товарищ Колчанов?

– Сами справимся, – буркнул Колчанов.

– Через полчаса доложите о предпринятых мерах. – Ганин дважды повторять не любил – Толя знал его неписаное правило, как знали и те, с кем он разговаривал, подменяя своего шефа. Значит, разобьются в доску, а сделают. – Лукович воротился с рыбалки?

«А вот это уже сверх программы!» – с любопытством прислушиваясь, отметил Ганин. Он и не знал, что начальник участка пошел рыбачить. В эфире возникла долгая пауза. Видимо, Колчанов обдумывал, что ответить.

– Не напрягайтесь, Колчанов, – отняв микрофон у Толи, сказал Ганин. – Говорите правду.

– А правда в том, что жрать нечего, – угрюмо и нудно говорил Колчанов, длинный, сутулый, ершистый человек. Стоит, наверно, у рации, головой доставая до потолка, раскачивается на тонких ногах и тыкает скрюченным пальцем в микрофон. – Компот да частик, вот весь наш рацион.

– Рацион – это, кажется, у скота... – иронически вставил Ганин.

– Ошибаетесь! У скота меню... изысканное меню! А у нас рацион. Компот и частик. Иногда – каша перловая. Луковичу кланяться надо за то, что котлопункт рыбой обеспечивает...

– Что ж, поклонитесь. И не забудьте напомнить ему, что рыбалкой лучше всего заниматься после смены...

– А он сутки бессменно отработал! – через микрофон послышался грохот. Колчанов, должно быть, выпрямился и стукнулся головою в потолок или что-то сбил. – Сутки, понятно?

– Повторите еще раз, – попросил Ганин. – Только потише.

– Прошу прощения. Но зло берет... Вкалываем, вкалываем, а жрать нечего.

– Это я уже слышал, – сухо заключил Ганин и поскреб подбородок. На подбородке выступила щетина. Ганин сбривал ее дважды, а если после обеда не успевал, она высыпала, седая и жесткая. Пробовал бороду отпустить, но Юлия Петровна сравнила ее со старой мочалкой. – Толя, какое сегодня число?

– Тринадцатое, – зная, что шефу пора бриться, Толя достал из «бардачка» механическую бритву, завел. – А как я Луковича-то? – он подмигнул, и хитрые, блеклые, крошечные глазки исчезли под веками.

– Здорово, – сдержанно похвалил Ганин. – Только меры не предпринимают, а принимают. Грамотешки-то у тебя маловато!

– Для баранки хватает. А захочу – в цирк подамся. Меня борцом приглашали...