Вооруженный протоколом, лесничий попытался поприжать и запугать Саитхана ответственностью за хищение социалистической собственности в особо крупных размерах в виде порубки и присвоения лесоматериалов. Протокола Саитхан напугался и пред лесничим попытался заискивать: пригласил отобедать с водкой и свежей бараниной. Лесничий от обеда не отказался и выпил, соответственно своей должности и комплекции столько, чтобы не потерять рассудка и, тем паче, достоинства. «За такие дела, — внушал он доверчивому Алексею, — не только свободы, но и имущества можно лишиться. За хищение полагается конфискация. Приедет судебный исполнитель и все опишет: и дом, и баню, и скотину, и коней. У тебя коней сколько?» Последний вопрос насторожил Алексея и он ответил уклончиво: «Всякий есть. Каурый есть, саврасый есть. Всякий», — «И пегий есть?» — в тон ему спросил лесничий. «Всякий», — пробормотал Алексей. «Ну зачем тебе столько, — расстроился гость, — Надо кормить, пасти, чистить — морока сплошная. Ты отдай мне одного, а я за это протокол порву. И все довольны, все смеются. Я уеду на коне, а ты в своем доме останешься. Зато друзьями станем — тебе ведь еще и дрова понадобятся — мимо меня не пройдешь. Соглашайся».

— Не соглашусь, — заерепенился Алексей. — Дровами меня техучасток обеспечит, а лошадь я и сам съем с ребятами. Дом ты у меня тоже не отберешь. Ну опишут его судейские, а куда денут? Вывезти нельзя — дорог нет, продать — никто не купит. Значит — здесь останется, и я в нем жить буду как жил. И посадить меня ты не сможешь: у меня медаль есть, а сейчас амнистия». — «А ну, покажи», — изумился такому повороту лесничий. Алексей полез за занавеску на полку и через минуту поисков возвратился с картонной коробочкой, в которой блестела алюминиевая медалька «За активную работу в ОСВОДе». «И удостоверение есть, — похвалился Алексей. — Мне его сам Ермаков прошлый год вручал, когда с начальниками из области приезжал охотиться». — «Дурак, ты, однако, — презрительно сплюнул лесничий. — Таких значков наделали тысячами, чтобы вас, темных, обманывать. Не поможет тебе эта бляшка. Впрочем — как знаешь. Не хочешь по-хорошему договариваться — еще не раз пожалеешь. Не на коня верхом сядешь, а на тюремные нары». Этими словами и попрощался.

Алексей про визит и угрозы лесничего давно и думать забыл, когда однажды зимой на гусеничном вездеходе за ним прибыли два милиционера и застали врасплох — не успел спрятаться. Оказалось, что лесничий угроз на ветер не бросал, а с помощью закона и знакомств сумел добиться возбуждения уголовного дела по факту злостного браконьерства. Милиционеры прибыли за Саитханом Низамовым чтобы доставить его к следователю для завершения формальностей. Предполагалось, что времени эта процедура займет немного, и суд состоится вскоре. Естественно — с обвинительным уклоном и последующим препровождением нарушителя социалистической законности для исправления куда-нибудь на лесоповал, как бы по специальности. В результатах никто не сомневался, но недавно принятый в Коллегию адвокат Романов, назначенный вести защиту безгонорарно, не подошел к процессу, как это всегда бывает в таких случаях, спустя рукава, а неожиданно спутал суду и следствию все карты. Во-первых, он затребовал точную карту предполагаемого места преступления, чтобы определить подсудность именно этому районному суду, а не смежному. Во-вторых, затребовал протокол осмотра места преступления, чтобы идентифицировать количество оставленных пней с количеством бревен сруба. В третьих — заявил ходатайство о проведении экспертизы пней на месте порубки с целью сличения их с бревнами сруба по годовым кольцам. Ни того, ни другого, ни третьего в деле не оказалось и сам главный свидетель обвинения — лесничий, как ни крутился, но вынужден был признать, что на месте порубки не был и свежих пней не видел, но не верит в возможность того, чтобы бревна для сруба Саитхана упали с неба, а не были срублены без порубочного билета на подконтрольной ему территории. Неожиданно исчез и не явился по повестке второй свидетель — семафорщик Роман Саитов. Поиски и опрос родственников ничего не дали, кроме расплывчатой информации, что Роман уехал охотиться к родственникам в Заболотье и раньше, чем весной не появится. Зато адвокат сумел раздобыть документы, характеризующие Романа Саитова, как личность морально неустойчивую и неоднократно привлекавшуюся к административной ответственности за незаконный промысел рыбы, нарушение правил охоты и самовольную порубку леса. Третий подписант протокола старик Митяй от участия в подписании протокола о самовольной порубке буквально открестился, заявив, что и читать, и писать, и расписываться умеет и, как правоверный мусульманин, креста не признает и ни на каких бумагах его не ставит. Сшитое белыми нитками дело разваливалось на глазах. И напрасно прокурор убеждал судей и адвоката, что Саитхан деклассированный элемент, который укрывается в лесу, чтобы не платить налогов за свои многочисленные стада, укрываемые от подсчета в таежных дебрях. А значит, он должен понести наказание сначала за те преступления, которые уже обнаружились, а потом — за те, что еще выявятся. В ответ, адвокат Романов предъявил суду характеристики из учебных заведений и с мест службы всех детей Саитхана, из которых следовало, что все они воспитаны в духе преданности Родине и Коммунистической партии и являются достойными комсомольцами. А его младшая дочь Роза еще и лауреатка районной математической олимпиады среди восьмиклассников и выдвинута к участию в областной олимпиаде. По мнению Романова, это подтверждало высокие моральные качества подзащитного, по принципу: каков поп, таков и приход. А в дополнение представил выписку из бухгалтерского баланса техучастка водопути, подтверждающую, что сруб дома семафорщика на Астаповском перекате числится на балансе техучастка. Это был уже самый настоящий козырный туз. Вызванный в качестве свидетеля, заместитель начальника техучастка подтвердил, что в обязанности техучастка, кроме углубления русла и содержания судоходной обстановки, входит обеспечение безопасности плавания судов, в том числе подъем со дна карчей, (для чего имеется карчекран), и сбор с берегов плавучих предметов, в том числе бревен и обрушившихся стволов, которые могут всплыть и представлять опасность для идущих судов. По поводу самовольной постройки он пояснил, что постройка возведена из собранного по берегам плавника и другого леса, на земле, отведенной актом в бессрочное пользование техучастку и, если надобность в этом минует, инвентарная постройка будет вывезена речным путем. Но на настоящий день постройка считается незавершенной, поэтому акта о ее приемке еще нет и на баланс она поставлена с условной стоимостью. Выслушав стороны и последнее слово подсудимого: не видел, не брал, не знаю и не виновен, после недолгого совещания, суд освободил Саитхана в зале суда, а уголовное дело прекратил ввиду отсутствия события преступления. После освобождения, преисполненный благодарности Саитхан стал закадычным другом Романова, поскольку при всякой встрече, которые летом у них происходили довольно часто, оба не упускали случая заложить «за кадык» по поводу встречи.