Между тем, новогодний мороз, действительно, все крепчал и у, не надевшего даже шапки, Михаила от холода начинали потрескивать уши и выстукивать зубы. Сквозь стены сарая было слышно как по улицам ходят с гармонью и поют до ужаса неприятные песни: «Ты мороз, мороз, не морозь меня…» С другого конца деревни откликались: «В той степи глухой замерзал ямщик». — «До утра не дотянуть», — догадался Михаил и начал осматриваться. Привыкшие к темноте, глаза различили в углу на гвозде огромный ямщицкий тулуп — их никогда не заносят в избу. Завернувшись в него и подняв воротник, спасенный завалился на ворох прошлогодних овчин, согрелся и уснул.

Поутру, разгоряченный после пробежки вокруг усадьбы, обнаженный до пояса, племянник привычно забежал в амбар и, выхватив из глубины ларя двухпудовку, и, играя мускулами, стал радостно перекидывать ее с руки на руку. Затем, охватив ручку гири широким кожаным пояском, захватил его зубами и сделал несколько поясных поклонов. Только тогда он заметил сидящего на овчинах дядю в тулупе и радушно предложил: «Хочешь попробовать? Рекомендую — она у меня чудотворная, оживляет». И с широкой улыбкой перекрестившись гирей, выскочил на двор, чтобы обтереться снегом. Радостный кобель прыгал вокруг него и старался лизнуть в лицо.

Глава двадцать вторая. Экологические повороты

Глава двадцать вторая. Экологические повороты

Если плачут северные люди — Значит, скоро южные заплачут. В. В. Высоцкий

Если плачут северные люди —

Значит, скоро южные заплачут.

В. В. Высоцкий

Жадность всегда бывает наказана. Это я уже не о Михаиле, а о нашем экипаже, для которого употребление неразбавленного молока обернулось катастрофой в желудках. Изнеженные городскими молочными продуктами наши желудки взбунтовались против проникновения в них молока натурального и ненормализованного, со всеми из этого обстоятельства вытекающими. Кораблик наш, хотя и имел в длину десять метров, но, необходимых в дальнем пути, удобств был лишен начисто. Когда Колонтайцу надоело причаливать к берегам по очередной срочной надобности, он заявил, что намерен задержаться на берегу подольше, чтобы заняться лечением наших желудков.

И вот мы стоим на стрелке Туры и Тобола, в ожидании когда Колонтаец приготовит лечебное снадобье из кровохлебки, всем знакомой травки, произрастающей в изобилии на лугах и по дорожным обочинам. Опознать ее можно по красно-коричневым шишечкам на тоненьких стебелечках, которыми женщины любят украшать букеты. У этой нежной травки оказался развитый древеснистый корень, как у настоящего кустарника. Вот его-то, порубив на кусочки, и варит нам сейчас Колонтаец, уверяя что в их детдоме отваром кровохлебки от поноса всех и всегда вылечивали. Альтернативы у нас нет, и мы с Владимиром терпеливо ждем, когда будет готова красно-коричневая жидкость.