Далее в картине Слияние Сены и Марны покой широкой реки, как мы видим, нарушается лопастями парохода, плескание которых мы почти можем слышать; наше внимание привлекается к ним в особенности, так как они составляют центральный пункт картины, самый темный предмет в ней, составляющий контраст с сильным светом. И это волнение причиняется не просто двумя рядами волн, исходящими из следа парохода; всякий другой художник должен был бы передать их, но Тернер никогда не удовлетворяется, пока он не скажет вам «все», что он в силах сказать; и он передал не только удаляющиеся волны, но волны эти у него доходят до берега, ударяются о берег и отброшены назад от него; это выражено другим рядом более слабых волн, идущих по противоположному направлению; место, где волны с берега пересекают волны самого следа парохода, обозначено внезапным разделением и беспорядком в волнах, образованных следом на крайней левой стороне; обратное направление их превосходно передано там, где ряды пересекают тихую воду, близко к зрителю, и обозначено также внезапным вертикальным скачком брызг как раз там, где они пересекают волны, произведенные пароходом; и чтобы дать нам возможность вполне объяснить себе происхождение этих обратных волн, нам дозволено видеть пункт, где волна с парохода натыкается на берег, как раз на крайней границе картины справа. В картине Chaise de Gargantua представлена спокойная вода, убаюканная мертвым затишьем, которое обыкновенно предшествует самым сильным бурям; спокойствие внезапно нарушено страшным порывом ветра из-за сгущенных грозовых туч; ветер разбрасывает лодки и бешено взбудораживает воду всюду, за исключением одного места, где вода защищена холмами.

§ 15. Разные другие примеры

§ 15. Разные другие примеры

В Jumiéges и Vernon мы имеем дальнейшие примеры местного волнения, причиненного в одном случае пароходом, в другом — большими гидравлическими колесами под мостом; заметьте, мы никогда не узнали бы (так как за дальностью расстояния мы не могли бы заметить этого), что предметы под мостом суть гидравлические колеса, если б было передано просто плескание вокруг самого колеса; мы узнаем это потому, что волнение передано на расстоянии четверти мили вниз по реке, где его течение пересекает солнечный свет. Таким образом, едва ли когда-нибудь найдется известное пространство спокойной воды работы Тернера, не заключающей в себе повести того или другого рода; иногда это — неважный, но прекрасный случай, чаще, как в Cowes, что-нибудь такое, от чего в значительной степени зависит все настроение и цель картины, но это — непременно всегда новый пример тернеровского знания и наблюдательности, какое-нибудь новое воззвание к высшим способностям ума.