Очевидно, что необыкновенно трудно выразить одно из этих двух условий. Довольно трудно уловить лижущую и свертывающуюся пену, даже имея в виду одни линии трепетания, но губы, так сказать, которые лежат вдоль этих линий, — полны, выпячены и замечательны по своей прекрасной светотени. Каждая обладает своим светом, неописуемо нежными переходами тени, ярким отраженным светом и темной наброшенной тенью; чтобы нарисовать все это, требуются труд, заботливость и та устойчивость в работе, которая, как бы умело ни проявилась, всегда, мне кажется, должна уничтожать впечатление дикости, случайности, эфемерности и таким образом загубить море. С другой стороны, расселины в тонкой, распавшейся пене, с их неправильными изменениями круглых и овальных форм, влекомых то туда, то сюда, было бы довольно трудно нарисовать, даже если бы их можно было видеть на плоской поверхности, а между тем каждая расселина является перед нами трепещущей и на такой поверхности, которая мечется; расселины разрываются над мелкой зыбью и мелкими волнами, и таким образом они представляют перспективы самой безнадежной сложности. В самом деле, нелегко было бы изобразить спуск в рисунке с овальным углублением в складках драпировки. Я не знаю, чтобы кто-нибудь, не обладая талантом Веронезе или Тициана, мог сделать даже это как следует, но в драпировке можно не досмотреть многих ошибок и топорности; совсем не то с морем: малейшая неточность, малейший недостаток течения и свободы в линии кажутся глазу как бы государственной изменой, и я думаю, что здесь успех невозможен.

И все же нет ни одной волны, ни одной части сильно взволнованного моря, на которых эти обе формы не появлялись бы, в особенности последняя, после того как буря, поиграв в течение некоторого времени, растягивается по всей поверхности. Вот это обстоятельство и привело меня к выводу, что море можно написать посредством более или менее ловких условностей, так как два наиболее продолжительных явления нельзя вовсе представить.

Далее, что касается формы прибоев на ровном берегу, то они представляют не менее тяжелое затруднение. В них есть непримиримая смесь формализма и бешенства. Их изрытая поверхность отмечена параллельными линиями, вроде линий гладкой мельничной плотины, и разделена отраженным и проникающим светом самой удивительной сложности, а их выгиб всегда обладает математической чистотой и точностью;

§ 30. Характер береговых бурунов также недоступен изображению

§ 30. Характер береговых бурунов также недоступен изображению

тем не менее, в верхушке этого выгиба, когда она перегибается, замечаются внезапное ослабление и расстройство; вода качается и прыгает по хребту, как потрясенная цепь; движение передается от одной части к другой, как в теле змеи. Тут ветер принимается за работу на самом краю, и, вместо того чтобы дать верхушке разлиться естественным путем, он поддерживает ее, гонит ее обратно или соскабливает ее и уносит весь ее корпус; так что брызги у верхушки то переходят в формы, выпуклые вследствие их собственной тяжести, то в формы, сдутые и унесенные, когда их тяжесть не выдерживает. Затем, наконец, когда верхушка сваливается, кто скажет, как назвать такую форму, которая не имеет никакой формы, расшибаясь при прикосновении к берегу?