Глаза отца переливаются чувствами, когда он возвращает меня жениху. Но по лицу моего мужа сложно понять, что он чувствует.

Карусель перед глазами, словно на быстрой перемотке и стоп срабатывает, когда Гун несет меня на руках в дом, поднимается в спальню и падает вместе со мной на кровать.

– Черт, адский день.

– Почему?

– Потому что задрало думать о том, как сорву эту тряпку с тебя, – рычит мне в губы и действительно срывает платье.

За секунды добирается до моего тела, и я закатываю глаза от наслаждения, от бури чувств, которые вспыхивают между нами, как вспышка, яркая, сжигающая.

Ласкаю литые мышцы. Монгол ненасытен, и я уже знаю, что ночь меня ждет длинная, мучительно сладкая, невыносимо пьянительная…

– Люблю тебя до безумия. До помутнения. Хочу, чтобы родила от меня.

Прикусываю губу, опускаю ресницы, чтобы не видел моих слез. Слышать признание из его уст… Как же долго я этого ждала.

Накрывает мои губы с жадностью, пьет мой стон и, наконец, приподнимается. Заставляет смотреть в тигриные глаза, а я улыбаюсь дрожащими губами.

– О чем задумалась?

Задает вопрос, считывает мои эмоции. Проницательные цепкие глаза следят за мной. Палача не провести, ну разве что чуть-чуть.

– Думаю, я сделаю тебе самый лучший подарок на свадьбу. Я скоро исполню твое желание.

– Что?! – выдыхает в шоке.

– Я беременна, Гун. Во мне уже зародилась жизнь…

Прикрывает на миг широкие веки, словно ему требуется время для того, чтобы осознать смысл сказанного.

– Моя Алаайа…

И столько всего в этих двух словах, что я не выдерживаю и слезы брызгают из глаз, а я вновь смотрю в звериные глаза своего единственного мужчины, провожу кончиками пальцев по резко очерченным скулам, трогаю покалеченную бровь в немом восхищении.

Монгол. Мой Палач. Грозный. Сильный.

Сейчас он сжимает огромные руки на моей талии, и я открываю свою шокирующую тайну, заставляющую эти раскосые глаза вспыхнуть: