— Назад пути нет, — заявил Папа Индиго. — Дни рабства позади.

Противоборствующие стороны совершали ужасные вещи, но уже много лет спустя после воцарения мира все согласились, что кашу заварили освобожденные — когда отстрелили туземцу руку, а затем разгневались, что она отросла снова, словно хвост у ящерицы.

В конечном счете, когда гражданская война чересчур затянулась, утратив всякий разумный смысл, земля и небо, взбаламученные вечно шаловливыми богами, сказали свое грозное слово. Общими усилиями они внезапно вызвали неистовый ураган, который разразился в три часа семь минут пополудни среди ясного неба. И какой это был ураган, со сладким ливнем и завывающим красным ветром! Бывшие враги попрятались в укрытия и сидели там все вместе целых три недели, покуда ураган свирепствовал снаружи, учинив на земле такое опустошение, какое никто из живых не смог бы. Некогда враждовавшие люди были вынуждены слушать друг друга и совместно трудиться, дабы выжить.

«Кое у кого даже родились совместные дети», — заметила учительница, и класс захихикал.

Когда ураган стих, все пришли к выводу, что война была глупостью — форменным маковым помутнением, как выразились освобожденные. И уж кто-кто, а они, после сотен лет рабства, знали, что говорили, имея в виду нелепость вражды.

Это были ваши предки, сказала, улыбаясь, учительница взволнованным детям. Из многих людей возник один народ.

На шестилетнего Романзу рассказ учительницы произвел сильное впечатление, но потом один мальчик поднял руку и спросил, что делать, если сладкий ураган разразится снова. Он ожидал, что учительница скажет, что это было очень давно и беспокоиться не о чем, но вместо этого она похвалила ученика за умный вопрос, потому что сладкие ураганы — это не выдумка, и, как уверяли ведуньи, их следует ожидать и в будущем. Обычные ураганы представляли немалую опасность, но сладкий ураган служил знаком того, что в мироздании что-то сломалось. В любом случае надо помнить главное: быстро найти укрытие и верить, что ты попал в надежную компанию. Вот в чем предназначение сладких ураганов: чему-то тебя научить.

Романза захихикал. Учительница спросила, не хочет ли он что-то сказать. Он хотел, но у него в голове роилось слишком много вопросов. Например, что, если он окажется в укрытии вместе со своим бывшим лучшим другом, который ударил его по лицу, потому что он сказал, что обожает лаванду? А что, если спрячется в укрытии вместе с лучшей подругой мамы матушкой Брайер, которая пахла, как протухшая рыба, и хотела обмазать его горчицей, чтобы сделать ему непробиваемый панцирь? А потом, когда дети болтали, сидя под деревом в школьном дворе, один мальчик заметил, что никогда-никогда не хотел бы оказаться в укрытии со своим папой, и, произнеся эти слова, свесил голову на грудь. Когда к ним подошел отец мальчика, чтобы забрать его домой, у Романзы екнуло в груди — но что могло быть в этом плохого?