И теперь жюри осталось уйти за кулисы, там посовещаться, вернуться обратно и огласить свое решение.

Кто-то сильно расстроится. Так всегда бывало.

* * *

Пока толпа ждала объявления имени победительницы, Анис купила на лотке желтое платье с цветочным рисунком, а потом еще пригоршню пурпурных и желтых украшений и стильную шелковую шляпку персикового цвета. Сразу надела обновку. Шляпка была мягкая и страшно ей понравилась.

Рядом захныкала уставшая девчушка. Мать ее шлепнула. Девчушка тут же разрыдалась.

— Боги мои, подруга, успокойся! — возмутилась Анис. — Чего она хочет?

Женщина показала на клетки с колибри, которых продавал торговец с бакенбардами.

— Она хочет такую птичку! — И женщина, глядя на торговца, закатила глаза. — Отпусти ты этих несчастных птиц. Как ты можешь торговать птицами, которых везде полным-полно, да еще бесплатно!

Все трое стали осуждающе смотреть на торговца птицами.

Он пожал плечами:

— А ведь и правда.

И раскрыл клетки. Это был, что ни говори, убедительный аргумент, и женщина его высказала.

Колибри вырвались на свободу, отшлепанная девчушка улыбнулась сквозь слезы, и все в Гранд-театре почувствовали сладковатый, даже приторный запах, но никто ничего не сказал по этому поводу.

Но потом все уверяли, что это они первые его заметили.

30

30

Романза направился в обход по пляжу Притти-тауна к «Стихотворному древу», рысью устремившись наперерез толпе перед Гранд-театром. Утренняя пыль покрыла его штаны до колена. Его ноздри щекотали аппетитные запахи. Жареный лук, креветки и шкварчащий жир. Маринованная в карри козлятина и подгоревшая луковая паста. Радостные люди с сальными руками.

Любимые блюда напоследок.

Перед тем, как уплыть с Мертвых островов, он обернулся и бросил взгляд через плоскую равнину. Сотни неприкаянных двигались в сумерках к югу, как ровный голубой поток, держа коробки с игрушками под мышками, на плечах и на головах или толкая перед собой. Он представлял себе спину и пальцы Пайлара, щипавшие его, как будто он был гитарой или щеткой. У него ломило грудь. Пайлар был неправ — как и его отец.

Оказавшись в гуще толпы, Романза припустил, бубня «Прости, сестрица» и «Извините» и тихо покашливая.