Парень демонстрирует удостоверение постового милиционера.

— Дай сюда, — протягивает руку мент.

— Не тебе, — парень водит пальцем и прячет удостоверение.

— Товарищ подполковник, — обращается мент к вошедшему, — тут наш попался.

— Сказано было — своих не брать.

Высший чин понимающе смотрит на удостоверение.

— Больше не напивайся.

И к подчиненным:

— Армию и флот тоже не брать.

— Товарищ подполковник, — вопреки вето распрямляюсь и подхожу к высшему здесь чину. — Со мной произошла ошибка. Я не оказывал сопротивления и...

— Фамилия. — Взгляд на волосы. Пятнадцать лет зад их можно было безнаказанно обкарнать. Можно было исполосовать брюки. Можно было оставить меня наедине с боевыми сверстниками.

— Вокинжеков.

Две Большие Звезды тасует рапорта.

— Так вот же подпись свидетеля. Это сроком пахнет.

— Да я просто хотел выйти из зала.

— В отделении разберутся.

Вталкивают девицу. За ней следует молодой человек. Она с порога начинает орать на ментов, требует немедленно врача ввиду сердечного приступа. Менты хохочут. Молодой человек деликатно удаляется.

— Ты сам пьяный, — отстраняет девица мента. — Дайте мне позвонить. Я могу умереть!

Хохот, брань, хохот. Задержанные стебутся, Скоба резюмирует: «Дура!»

— Кто ей дал контрамарку? — голос из-за мундиров.