Среди сидящих — брань и ссоры. Сосед в шубейке пытается через меня ударить мальчика в аналогичной одежде.

— Фамилия?!

— Скоба.

— Будешь выебываться, отправлю в вытрезвитель, — грозит кулаком Четыре Звезды.

Его отвлекает возня. Доставлены двое. Дрались. Выясняется, один из них — курсант военного училища.

— Что он тебе сделал?

— Куртку разорвал, — чеканит курсант.

— Пиши на возмещение ущерба.

— Да он же мою девушку... — разевает рот гражданский.

— Сядь. Быстро сядь! — толкает его полный возмущения мент.

Дежурная по залу щурится, она ищет второго.

— Послушайте, — начинаю я.

— Куда?! — толкает в плечо русоволосый с улыбкой. Растягиваю в ответ рот: я готов стать подобострастным, лишь бы вырваться из адского круга.

Прерви хронику, начнешь вновь с красной строки. Вспомни, не присутствовало ли в тебе кроме страха и любопытства тайной веры — все обойдется? И не благодаря невиновности, а в силу проверенной непотопляемости?..

Я вновь изучаю присутствующих. Менты из породы развращенных земледельцев. Точнее, из тех, кто занял места земледельцев, истребив истинных.

Среди задержанных — превалирование кричащей нестандартности. Оба соседа в ложных мехах кипят от энергии. Их невоспитанные тела буквально трясет от гнева и ужаса. Я любуюсь ими, не теша себя надеждой, — они не гарантированы от роковых шагов. В их мозгу заложена модель распада.

Мальчик из семьи торговых работников доказывает о свою непричастность к правонарушению. Мне трудно описать, как это определяется, но, согласитесь, в наше время принадлежность к любому клану чувствуется моментально. Подростка насильно усаживают. Почему им спокойней, когда все сидят? Боятся побега?

«И снится нам не рокот космодрома...» — шипит из дистрофичного динамика второе отделение.

Заволакивают пьяного парня. Дружок соседа справа ухитрился смыться, и добычу усаживают на пустое место. Парень ехидно улыбается.

— Что? — словно по телепатическому зову, наклоняется мент.