Таким выглядит сегодня окончательное и последнее пристанище Английского клуба. Интересно, что запрет Павла I на деятельность клуба был единственной истинно политической причиной, препятствовавшей его жизни. Второй раз клуб закрылся по, так сказать, форс‑мажорным обстоятельствам – в 1812 г. А затем спокойно существовал в этом здании вплоть до 1917 г.

Потомки Павла Петровича не считали возможным приостанавливать деятельность клуба, даже в самые тяжелые времена, и после 1825 г., когда любое вольномыслие было для самодержцев всероссийских источником страха за устойчивость порядка в империи. Почему? А потому, что мнение клуба всегда было интересно власти. Проще было иметь своих информаторов среди членов клуба, чем выявлять либералов поодиночке.

В «Кратком обзоре общественного мнения за 1827 год», который соизволил прочитать Николай I, о настроениях, царивших в Английском клубе, говорилось так:

«Партия русских патриотов очень сильна числом своих приверженцев. Центр их находится в Москве. Все старые сановники, праздная знать и полуобразованная молодежь следуют направлению, которое указывается их клубом через Петербург. Там они критикуют все шаги правительства, выбор всех лиц, там раздается ропот на немцев, там с пафосом принимаются предложения Мордвинова[17], его речи и слова их кумира – Ермолова[18]. Это самая опасная часть общества, за которой надлежит иметь постоянное и, возможно, более тщательное наблюдение.

В Москве нет элементов, могущих составить противовес этим тенденциям. Князь Голицын[19] – хороший человек, но легкомыслен во всем; он идет на поводу у своих приверженцев и увлекаем мелкими расчетами властолюбия…

Партия Куракина[20] состоит из закоренелых взяточников, старых сатрапов в отставке, не могущих больше интриговать».

Характеристика, данная в этом обзоре настроениям Английского клуба, ясно и правдоподобно выражает атмосферу не только постдекабристской Москвы, но и общую направленность мыслей его членов – критика решений, принимаемых в столичном Петербурге, причем по любому поводу. Такая оппозиционность была свойственна Английскому клубу на протяжении всего XIX в. Противостояние Москвы и Петербурга не утихало, а разгоралось с каждой новой реформой, предпринимаемой в государстве Российском.

Для примера сравним оценку умонастроений, сделанную через тридцать лет в «Нравственно‑политическом обозрении за 1861 год» теперь уже для другого императора – Александра II: «Дворянство, повинуясь необходимости отречься от старинных прав своих над крестьянами и от многих связанных с оными преимуществ, жалуется вообще на свои вещественные потери, которые оно считает несправедливыми и проистекающими от положения государственной казны, не дозволяющего ей доставлять им удовлетворение».