Лишь сам император мог снять с графини своеобразное проклятие. Так и произошло. Как‑то пребывавший в Москве Александр I неожиданно нагрянул на один из балов. Первой дамой, удостоенной монаршего внимания, стала Мария Григорьевна, танцевавшая с царем. После этого случая желающих упрекнуть графиню в греховности не нашлось. А случай этот послужил основой поэмы Лермонтова «Тамбовская казначейша».

Как говорится, жили они долго и счастливо. Но безоблачной жизни помешала война 1812 г. Занявшие Москву французские войска получили сожженную Москву. Трофей, прямо скажем, сомнительный. Сгорело до 80 процентов московских зданий. Дом Разумовских уцелел, но был разорен. Приехавшие из тамбовской эвакуации хозяева увидели картину страшной разрухи. Выбитые окна, паркет, пущенный на растопку (в октябре 1812 г. в Москве было непривычно морозно), лужи крови по всему дому (представители самой культурной нации устроили в доме скотобойню).

Разумовский решил не только восстановить усадьбу, но и пристроить к главному дому два боковых крыла, по проекту архитектора А. Менеласа. В итоге здание приобрело облик городской усадьбы, характерный для эпохи классицизма.

В первой половине XIX в. осуществлялись работы по перестройке здания, очевидно по проекту Д.И. Жилярди. В те годы усадьбой владел сводный брат Разумовской, Николай Григорьевич Вяземский.

В конце XIX в. были снесены столь привычные нашему взору ворота и каменная ограда, а на их месте развернулась бойкая торговля. Восстановили разрушенное уже при Советах; правда, само здание при выпрямлении улицы Горького задвинули поглубже, на место усадебного сада. При этом крылья дома обрубили.

Сад, конечно, жалко. По воспоминаниям гулявших в нем, он был замечательным: «Прекрасный сад с горками, мостиками, перекинутыми через канавки, в которых журчала вода, с беседками и даже маленьким водопадом, падающим между крупных, отполированных водой камней. Старые липы и клены осеняли неширокие аллеи, которые когда‑то, наверное, посыпались желтым песком, а ныне были лишь тщательно подметены».

В настоящее время зданию возвращен близкий к первоначальному облик. Фасад усадьбы, сохранившей строго симметричную композицию со скругленным парадным двором, отличается монументальной строгостью, характерной для ампира. Выделяется восьмиколонный дорический портик на мощном арочном цоколе. Пространство стен подчеркивается крупными, пластичными, но тонко прорисованными деталями (декоративная лепнина, лаконичные наличники с масками и прочее). Вынесенные на красную линию улицы боковые флигеля решены в более камерном масштабе, двор замыкает чугунная ограда с каменными опорами и массивными пилонами ворот. Внутри дома сохранились мраморные лестницы с коваными решетками, обрамления дверей в виде порталов, мраморные колонны, плафоны, украшенные живописью и лепниной.