Мы не стали ждать четвертого критерия, нужного для постановки диагноза. Начали базисную терапию.

Назначили таблетированные гормоны – шесть таблеток. Маловато оказалось. Пока базисная терапия накапливалась, увеличили до восьми.

График выровнялся. Диагноз был ясен. Пришел день выписки.

Рахмат пришел в ординаторскую с огромным букетом английских роз. Его глаза полны ожидания и тревоги.

– Доктор, у меня к вам вопрос. А можно ей рожать?

– Это очень важный вопрос. И я чуть не забыла с вами его обсудить. Пойдемте в палату.

– Да вы мне скажите, по секрету.

Если бы пациентка говорила по-русски, следовало бы рассказать ей лично. Но рассказывать придется все равно через мужа.

– На этой терапии ей нельзя беременеть и рожать. А есть планы?

– Да понимаете, Джанночка втемяшивала себе в голову сына родить. А мне и с дочками хорошо. Сына не надо. Мне жена живая нужна. Скажите ей, доктор, пусть не рожает.

Смотрю на Рахмата с уважением.

Идем в палату. Женщина в красивом платье в пол. Волосы вымыты и уложены в красивую прическу.

– Капальница – хорошо. Уколы – больна, но тоже хорошо. Доктор – хорошая. Спасибо. – Словарик русских слов за три недели моя пациентка знатно расширила. И вот подарила мне их все. Чудесный подарок.

Через мужа я еще раз объяснила, что лечение с беременностью несовместимо. Что надо наблюдаться у ревматолога. Сдавать анализы.

Я не слышала о ней двенадцать лет. Когда от пациентов так долго нет вестей, чаще всего это означает, что они в тебе не нуждаются. Я очень на это надеялась.

И все-таки, все-таки наши пути пересеклись. Мы встретились.

Двенадцать лет спустя. В эпоху ковида. Но это совсем другая история.

Расскажу в следующей книге. Верю, она у нас с вами обязательно случится.

Глава 24 Болезнь Шелкового пути. Болезнь Бехчета

Глава 24