– Потому что у вас септический артрит. И с ним разбираются не в этом отделении.

– Ну вот, опять вы за свое! Я не дамся хирургам. Мне нужна генная инженерия. Не дадите – жалобу напишу! – Глаза Алексея сверкают.

– Алексей, мы уже говорили об этом. Для того чтобы назначить генно-инженерные препараты, нужно дообследоваться. Сейчас нужно сходить на рентген. Я выпросила вам местечко вне очереди. Направо из палаты по коридору, и справа же рентген-кабинет – с лампочкой «не входить».

– У меня УЗИ есть, я вам показывал его, что вам еще надо, – устало возражает мне мой упрямый и несгибаемый.

– Надо, Алексей, надо. Рентген покажет, что с костной тканью. А УЗИ нам дает информацию о мягких тканях. Это другое.

Тяжело вздохнув, Алексей зашагал в сторону рентген-кабинета, а я – в ординаторскую. Заполнять данные первичного осмотра. И ждать снимок.

– Ну, что там? – Через пять минут мне заглядывает через плечо весь врачебный состав ординаторской.

На снимке коленного сустава – очаги деструкции, разрушения костной ткани.

Один из очагов прорвался в полость сустава. В очагах деструкции плавают секвестры – клиновидные островки костной ткани.

Это точно не болезнь Бехтерева натворила.

– Алексей, через полчаса вас ждет травматолог. Он возьмет пункцию из коленного сустава…

– Нет! – Он даже не дает мне договорить.

– Э… нет? – переспрашиваю я. У меня что-то закончились силы спорить.

– Я сказал, мне нужно лечение.

– Для лечения нужен диагноз…

– Вы издеваетесь, да? Это что-то личное? – кипятится Алексей Алексеевич. – Я вам не нравлюсь?

– Да, это личное. Это моя личная задача – лечить людей. Объяснять и убеждать. То, что происходит с вашим коленом, это не болезнь Бехтерева натворила.

– У меня нет болезни Бехтерева? Вы серьезно?

– Я не так объяснила. Я не снимаю диагноз. Но то, что происходит с коленом, это другая история. Это инфекционный артрит коленного сустава. И нам нужно выяснить причину, источник этой инфекции. Мы возьмем жидкость из сустава и сделаем анализ.

Алексей закатывает глаза. Молчит.