— У друга.

Я сунул ему клочок бумаги и ручку:

— Запиши мне телефон, чтобы я смог найти тебя, если понадобится.

Нехотя он подчинился.

— А ты мне так и не скажешь, как ухитрился свалиться в сточную яму?

Я поднял глаза к звездам ради пущего драматического эффекта.

— Я уснул и обмочился. Мне стало стыдно, и я спрятался на потолке над кафедрой.

Он пожал плечами:

— Не хочешь говорить — так и скажи, Хэнк.

— В другой раз, — пообещал я. Что-нибудь сумею измыслить более правдоподобное, чем правда. Конечно, я давно не практиковался, но «Нью-Йорк Таймс» когда-то восхваляла юного Уильяма Генри Деверо Младшего, сына знаменитого литературного критика, — мол, его сюжеты «крепкими корнями уходят в сад реалистической прозы».

— Это немного обидно, — вздохнул Рассел. — То есть я-то рассказал тебе все.

— Не все, Рассел, — ответил я. — Люди никогда не рассказывают все.

Кажется, он удивился, что мне это известно. Неужто думал, это его личная тайна? А чем же, по его мнению, профессионально занимается мужчина вроде меня?

Глава 30

Глава 30

Не прошло и двадцати минут после отъезда Рассела, как в начале нашей дороги появился какой-то автомобиль. Я следил, как свет фар перемещается по склону мимо соседских домов. Когда он миновал последний поворот, стало ясно: это ко мне.

На миг я понадеялся, что это Лили возвращается пораньше, чтобы застигнуть меня врасплох, но я же знал — этого быть не может. Когда проживешь с женой столько, сколько прожил я, научишься узнавать не только рокот ее автомобиля, но и тот особый звук, который автомобиль производит, когда она за рулем. Сотни раз я видел, как моя жена въезжает на эту гору, и я знал, что сейчас едет не она — не ее автомобиль, не ее скорость, не так направлен свет фар. Едет человек, бывавший здесь раньше, но довольно давно и не ночью; он помнит, какие у нас крутые повороты, но не помнит в точности, где они, и вынужден снижать скорость, чтобы их не пропустить. Я устрашился, не Тедди Барнс ли это — спешит отпраздновать мою победу, спросить, права ли Грэйси и в самом ли деле я прятался на потолке, спланировать дальнейшие действия, выяснить, вернулась ли Лили, и сообщить ей последние известия о безумии ее супруга. Или, хуже того, он хочет поговорить о своей жене и Илионе.

Приказав Оккаму сидеть, — иногда он даже подчиняется — я встал, включил наружный свет и подошел к перилам как раз вовремя, чтобы увидеть, как из машины вылезает Тони Конилья, один из очень немногих людей, кому я в этот вечер мог бы и порадоваться.

— Ты не отвечаешь на звонки, — заявил он, — и не перезваниваешь, хоть твой автоответчик-врунишка обещает.