Тони как-то странно смотрел на меня, и я понял: только что у меня случился очередной провал. Как обычно в таких случаях, я сверился с часами, пытаясь сообразить, долго ли я отсутствовал. И как всегда, не смог точно ответить на этот вопрос, потому что не успел заметить, когда провал начался.

— Слушай внимательно, — велел Тони. — Мы затронем сейчас сложную тему.

Я был рад это слышать. Ничто не могло бы доставить мне большего удовольствия, чем мысль, что Тони явился для важного разговора и готов к нему приступить.

— Я тут обдумывал тайну человеческой привязанности, — сообщил он в виде преамбулы.

Я кивнул:

— Это прогресс. На прошлой неделе ты думал о совокуплении.

— Я подумываю отказаться от совокупления, — сказал Тони — по своему обыкновению, убийственно серьезно.

— От акта или от темы для разговора?

— И от того, и от того. Обсуждать эту тему с тобой и раньше особого смысла не было, а теперь я пришел к выводу, что акт может помешать мне обрести мое истинное призвание, а именно религию… Ты смеешься?

— Ты хочешь сказать, что тебе есть что предложить Господу, а не только женщинам?

— У меня с духовным измерением дело обстоит лучше, чем у всех твоих знакомых, — заявил Тони. — Знаешь ли ты, что я каждый день хожу к мессе?

Я ответил правду — что этого не знал. И из сделанного в такой форме заявления Тони я также не мог заключить, правда это или нет.

— Мне есть что предложить в духовных делах. Тайна человеческой привязанности, в особенности желания, принадлежит духовной сфере, пусть и не все это понимают.

Я поудобнее устроился в кресле. Поехали.

— Взять таких мужчин, как мы, — продолжал Тони. — В конечном итоге мы — истинные мужи веры.

— В самом деле?

— Без дерьма.

— Хорошо, — сказал я. — Отлично.

— Например, я думаю, не будет ошибкой сказать, что ты чувствуешь существенную привязанность к своей жене. Прекрасная женщина, если будет позволено высказать мое мнение, вполне достойная величайшей твоей любви.

— А Тедди считает, что я недостаточно ее люблю, — заметил я.