– Да нет, – ответил я.

Папины пальцы замерли.

– Точно? Это не усугубляет твою депрессию?

– Точно. А почему ты спрашиваешь?

Папины пальцы снова пришли в движение. Он долго молчал.

Я проглотил зевок.

– Порой в обществе твоих бабушек я… Не знаю. Мне будто снова тринадцать, я лежу в постели, и в голове крутятся тяжелые мысли. А их депрессия облаком висит над домом.

– Я не знал, что у бабушки с бабулей тоже была депрессия.

– Они не любят об этом вспоминать. И к врачам они не обращались, поэтому официально диагноз никто не ставил. Я всегда думал, что у них может быть биполярное расстройство.

– О… – Я снова подавил зевок. – Из-за них тебе было сложнее просить о помощи?

Папа уткнулся подбородком мне в макушку.

– Иногда. Они хотели, чтобы я справлялся сам.

– Мне жаль.

– Не стоит.

Веки словно налились свинцом, и я отчаянно моргал, чтобы не уснуть.

– Они поэтому почти никогда к нам не приезжали?

– Нет. Наверное. – Папа вздохнул, и его дыхание пошевелило мне волосы. – Не знаю.

– Понятно.

– Я думал, если они поживут здесь какое-то время… В общем, я хотел, чтобы у вас с Лале с бабушками отношения были лучше, чем у меня.

Если честно, я сомневался, что папин план сработает.