— Где ванная? — пролепетала она. — Что-то голова кружится.
Вцепившись в раковину, Смита смотрела на себя в зеркало ванной комнаты. «Расслабься, — сказала себе она. — Это просто стресс. У тебя было…» Но что это было? Видение? Галлюцинация? Дежавю?
А потом она поняла: это была фантазия, минутная слабость, мечта о том, как все могло бы сложиться. Фантомный образ, родившийся из сильного желания. Нужно лишь переждать, и все пройдет. Уже прошло. По опыту она знала, что, как бы ни любила место или человека, нужно лишь подождать, и страсти улягутся. Так было всегда. В первый год после переезда в Америку она отказывалась есть индийские блюда, которые готовила мама; поставила себе цель полюбить макароны с сыром, гамбургеры и пиццу. Так она пыталась забыть Индию. А теперь она просто переждет свою любовь к Мохану, и постепенно та ослабнет; останется лишь дружеская привязанность.
Смита умылась холодной водой, промокнула лицо полотенцем и вышла из ванной. Мохан сидел на краю кровати, но когда она вошла, сразу поднялся.
— Ты не заболела? — спросил он. — Хочешь прилечь?
— Все в порядке. — Она вымученно улыбнулась. — Мне уже лучше.
Они вернулись в гостиную.
— Иди сюда,
— Не пора будить Абру? — спросила Смита и села. Ей не хотелось уходить, не повидавшись с девочкой.
— Уже пора, — сказал Мохан. — Я ее приведу.
— Извини, — сказала Зарина, когда он вышел. — Я забыла о манерах. Но что прикажешь делать? Я очень люблю этого мальчика. Не могу смотреть, как он страдает.
— Ничего, тетя, — ответила Смита. — Хорошо, что у него есть такой человек, как вы, который о нем заботится.
Зарина изумленно покачала головой.
—
Смита покраснела.
— Да.
— Ясно. — Зарина посмотрела на нее поверх очков. — Так возьми его с собой. У бедного мальчика во всем Мумбаи нет ни одной родной души, кроме меня и моего мужа. Двое стариков. Он целыми днями пропадает на работе. Какая ему разница, где жить? Можно и в Америке.
— Тетя. Вы не понимаете. Все не так просто.