Я рассмеялась.
– Ты о чем?
– О том, что вид у тебя – краше в гроб кладут. – Она вздохнула. – До сих пор скорбишь по Кембриджу.
Меня так и подмывало рассказать, как я паникую из-за Аледа и Кэрис, как отчаянно хочу им помочь, чтобы хоть раз в своей несчастной жизни сделать что-нибудь полезное, но вместо этого я выдавила из себя улыбку:
– Нет, нет, все хорошо. Честное слово.
– Что ж, здорово.
– Ага.
Какое-то время Рейн продолжала сверлить меня взглядом, потом посмотрела на листок, который лежал передом мной, и обнаружила, что я рисую на полях вместо того, чтобы вписывать ответы.
– Ух ты, круто! Похоже на твои рисунки для «Города Юниверс».
– Спасибо, – кивнула я.
– Наплюй ты на этот университет и поступай в художественный колледж, – сказала Рейн. – Мисс Гарсия тебя расцелует. – Она, конечно, пошутила, но на краткий миг я восприняла эту идею всерьез и очень удивилась. Мне потребовалось сделать над собой усилие, чтобы перестать об этом думать.
– А как вообще дела? – продолжила Рейн как ни в чем не бывало.
Я и хотела, и не хотела поделиться с ней всем, что камнем лежало у меня на душе. Мне нужно было рассказать хоть кому-то, но я сомневалась, что Рейн – подходящий человек. Хотя, если подумать, – кому вообще можно
Поэтому я решила рискнуть.
И вывалила на Рейн все, начиная с моей работы над подкастом и того, как Алед поступил с Дэниелом, и заканчивая тем, что я сделала с Аледом, что с ним сделала его мать, последним эпизодом «Города Юниверс» и тем, что Февральская Пятница – на самом деле Кэрис.
Я умолчала только о нас с Кэрис. Это я могла рассказать только Аледу. У меня по-прежнему не хватало слов, чтобы заговорить о том злополучном вечере.
– Ничего себе, – покачала головой Рейн. – И что думаешь делать?
– В смысле?
– Неужели ты оставишь все как есть? – Она сложила руки на груди. – Алед совсем один, застрял в своем университете, а Кэрис где-то пропадает и понятия не имеет, что творится с ее братом. «Город Юниверс» закончился непонятно чем. И никто даже пальцем не шевельнет, чтобы все это исправить. Кроме, может быть, тебя.