Пока трудно сказать, устоит ли фанатская проза перед нынешними ограничениями в области авторского права. Действующий закон о защите авторских прав не содержит категорий, позволяющих регулировать творческое самовыражение поклонников. Там, где удавалось обнаружить «общественные интересы», связанные с юридическим определением надлежащего использования – как в случае права библиотек на выдачу книг читателям или права журналистов и ученых на цитирование, – имели место соответствующие подвижки в пользу легитимных классов пользователей. Но все эти уточнения до сих пор никак не касались публичного права людей на соучастие в культурном производстве. Нынешнее понятие «надлежащего использования» является рудиментом эпохи, когда доступ к рынку идей имел весьма ограниченный круг лиц, принадлежавших к определенным профессиональным группам. Совершенно очевидно, что это понятие нуждается в радикальном пересмотре ввиду появления новых технологий, значительно расширяющих возможности производства и распространения культурных ценностей. Судьи хорошо понимают, как поступать с людьми, имеющими профессиональные интересы в производстве и распространении культурных ценностей, но они не знают, что делать с любителями, а также теми, кого они считают любителями.

Представители корпораций склонны рассматривать конкретные случаи нарушения авторского права по аналогии с интернет-пират-ством, скорее концентрируясь на угрозе незаконного распространения медиаматериалов, нежели пытаясь разобраться во всех нюансах фанатского творчества. Их официальные прокламации на этот счет не раз подвергались критике за повышенное внимание к защите авторских прав при недостаточном понимании, что понимается под «надлежащим использованием». Результатом такого подхода оказывается фактическое уравнивание фанатов и «интернет-пиратов», ворующих у студий их интеллектуальную собственность и ничего не дающих взамен. Студии часто оправдывают свою агрессивную позицию в отношении фанатов тем, что они вынуждены защищать свои авторские права, чтобы не стать жертвами конкурентов, посягающих на их контент.

Наилучшим решением этой проблемы могло бы стать более точное определение понятия надлежащего использования, позволяющее ввести в правовое поле низовое и некоммерческое распространение художественной прозы и критических эссе, связанных с продуктами коммерческих массмедиа. Вполне понятно желание компаний защитить свою интеллектуальную собственность от недобросовестных конкурентов. Но в нынешнем своем виде правовая система защищает, в первую очередь, интересы компаний. Последние, как правило, хорошо осведомлены в этой области и нацелены на непримиримую борьбу с конкурентами. Благодаря поддержке со стороны закона у компаний имеется гораздо больше возможностей для использования и изменения медиаконтента, чем у рядовых пользователей, которые, как правило, не знают своих прав и имеют крайне мало средств, чтобы их отстаивать. Одно из парадоксальных следствий этой ситуации состоит в том, что оригинальные произведения, которые могут быть предметом критического прочтения, предполагают гораздо меньше ограничений в области авторских прав, нежели вторичная медиапродукция, основанная на оригинальном материале и представляющая собой простое расширение заданных тем в новых направлениях. К примеру, история, в которой Гарри и другие студенты устраивают переворот, свергая Дамблдора из-за его патерналистской политики, может быть квалифицирована в суде как политический памфлет или пародия, а история о романтических отношениях Рона и Гермионы может оказаться столь близкой к оригиналу, что ее статус критического произведения будет гораздо менее очевиден, и с большой вероятностью ее квалифицируют как нарушение авторских прав.