– Ауф-Видерзеен, квадратноголовые!

Его экипаж крутит головами, в том числе Коллено, которого он взял с собой механиком для первого перелета по маршруту Европа – Америка на «Арк-ан-Сьель». Выглядывают в иллюминаторы и видят, как сначала догоняют, а потом и оставляют за хвостом цеппелин «Люфтганзы», которая вознамерилась потеснить их на линии в Южную Америку.

Конструктор со своего места пытается докричаться до пилота, чтобы спросить, доводилось ли ему пилотировать дирижабль.

– И вы называете это «пилотировать», Кузине? Это ж как трактор водить!

Через четырнадцать часов после вылета из Сен-Луи-дю-Сенегал они благополучно приземляются в Натале.

Мермоз доволен, но празднования и поздравления ему не нужны. Когда на летном поле появляется начальник аэродрома с оркестром, он машет руками, стараясь заставить умолкнуть этот сверчковый концерт.

– Мне не нужны музыканты, мне нужны механики! Мы еще ничего не сделали. Завтра нам в Буэнос-Айрес с почтой лететь.

На следующий день в Буэнос-Айресе встреча не менее помпезная: аэродром кишит людьми и целая туча репортеров и фотографов ждут прибытия самолета.

Серьезное выражение лица и озабоченность пилота в этом первом испытательном полете оказываются не безосновательными. В Натале, откуда был запланирован обратный вылет с почтовым грузом в Европу, «Арк-ан-Сьель» слишком долго катится, не взлетая, выкатывается за полосу, и одно колесо увязает. Когда землю вокруг разрыли, стало ясно, что там полным-полно подземных муравейников, почва слишком рыхлая. С четвертью объема бака вылететь в Буэнос-Айрес им бы удалось, но с девятью тысячами литров бензина при общем весе в пятнадцать тысяч четыреста килограммов этот трехмоторник, столь надежный в полете, на земле всего лишь махина, которой требуется взлетно-посадочная полоса, способная его выдержать. «Арк-ан-Сьель», словно кит на мели, остается в Натале на несколько недель, пока полосу не приведут в надлежащее состояние.

Кое-какие газеты пишут о провале трансатлантической линии, и Мермоз приходит в бешенство. Именно те, кто превозносил до небес пробный полет, цель которого – как раз обнаружить подобного рода недостатки и исправить их, теперь вешают на него всех собак и рисуют безжалостные карикатуры: он сидит не в самолете, а в гигантской улитке. И все это угрожает запугать и повернуть вспять переменчивую волю политиков.

Чтобы отвлечься во время вынужденного простоя, он со всей страстью занимается спортом. Снова уминает тортильи из шести яиц. Снова громко хохочет по ночам в квартале Рибейра, где сколько угодно рома и женщин цвета рома. Он опять в Бразилии – там, где встретил Жильберту, но ему кажется, что с тех пор утекло слишком много воды. Иногда у Мермоза голова идет кругом от собственной жизни, от поездки в поезде, несущемся с такой скоростью, что взглянешь в окно – а все уж позади.