– Пойдем домой. И не говори маме.

– Думаю, ты права, – согласился Поки. – Что собираешься делать?

– Поеду в поселок. Позову Мозеса Монтроуза. Или дядю Томаса. Но маме пока не говори.

– Не скажу. Боюсь даже подумать, кто это может быть.

– Я тоже. Ты не разглядел, мужчина это или женщина?

– Тело завернуто в одеяло.

– Думаю, лучше все же позвать дядю Томаса, – решила Патрис.

Мороз сжимал и обжигал легкие, когда Томас, Патрис и Лесистая Гора шли к хижине. Лесистая Гора тащил сани, которыми Жаанат и Патрис пользовались, когда тащили с охоты подстреленную добычу и на которых Поки любил кататься с горы. Поки тоже хотел пойти с ними, но они заставили его остаться с матерью, которая рассеянно сидела у печи, укачивая ребенка. Жаанат все-таки рассказали о находке в доме на холме. Она покачнулась и упала на стол, как будто ее чем-то сильно ударили.

Они отгребли ногами снег, чтобы можно было открыть дверь хижины, и вошли. Патрис поняла, кто перед ней, еще до того, как Томас откинул одеяло. Она узнала туфли – перед тем как он на мгновение открыл лицо.

Тонкие туфли с дырками, сквозь которые виднелись картонные стельки. Такие он обычно вкладывал внутрь. Туфли ее отца. И бутылки от виски. Пустые, шесть или больше. Его смерть, похоже, была безболезненной.

Мужчины отступили и поднесли руки к толстым шерстяным шапкам-ушанкам, завязанным под подбородком.

– Не беспокойтесь о пустых условностях, – остановила их Патрис голосом, полным ярости. – Давайте просто спустим его с холма.

Повинуясь, мужчины погрузили тело на сани и тронулись в путь, а она двинулась впереди. Тот факт, что отец решил вернуться и умереть в доме Веры, так разозлил ее, что она разгорячилась, пока шла. Теперь дом Веры был запятнан смертью, случившейся в его стенах. Глаза Патрис продолжали слезиться. Но она не плакала. Виною был холод. И ужас от того, что на месте отца могла быть Вера. Все, о чем она могла думать, когда думала о Паранто, относилось к тем временам, когда он заваливался домой нетрезвым и втягивал их всех в свое пьяное безобразие. Когда он мог толкнуть Поки с такой силой, что тот отлетал к стене. Она знала, что были и другие времена, но не могла их вспомнить. Скатертью дорога, подумала она. Никто не произнес ни слова. Все были на снегоступах и спустились к их дому до наступления темноты. Поки вышел на улицу. Его лицо не изменилось, когда он узнал, кого привезли. Он помог перенести отца в шалаш. Мужчины остались снаружи, а Патрис вошла внутрь. Ее мать отвела взгляд, когда Патрис сказала ей, кого нашли в лесу. Патрис знала: она не хочет, чтобы дочь увидела на ее лице облегчение.