Ударил.

Нож вонзился в дерево – чуть не сломался, но вошел глубоко.

Цыган отступил.

Что-то темное раздвинуло грудь: «Поменяла! Не дождалась!» В горле родилось глухое рычанье.

«Никогда не прощу! Таково мое счастье!»

Он обвел лес взглядом, от которого ночь стала яркой, как пламя.

– Завтра и здесь, – произнес, заклиная. – Сталь не упустит!

Нож был порукой. Он скреплял заклятье, пригвождая к месту то, что могло ускользнуть, сорваться, уйти, но пока сталь держит – ни за что не сорвется; да свершится то, что цыган загадал в ту секунду, когда наносил удар!

Выдра ждал у костра. Драго вкратце изложил ему ход событий. Он не сомневался – мальчишка непременно передаст его слова. Вопрос – кому? Ворже или Ишвану? Графу или Ристо?

– Прежде смерти не умирают, – Драго укрылся худым одеялом, влажным у края, и колючки мороза быстро пробрались к нему на грудь. Он слушал холод, как слушают дождь, шумящий на цэрах. Потом он сел, откинул одеяло. В костре багровели угли. Драго спрыгнул с «Голубки». Ближайшие стволы еще различались, но за ними начиналась непроглядная мгла, и из этой мглы наплывало будущее, подобно туче. Неизбежность. Рок. Как он пронзает и гипнотизирует! Священный трепет, тревожный, темный, скользящий в ужас охватил цыгана, но тот удержался, и ужас прошел, и остался лишь лес – пустой и холодный.

На рассвете закрапал дождик. Он оставил после себя мутную унылость и намокшие дрова. Драго был взбудоражен, но терпелив. Время от времени со дна его памяти поднимались обломки былых кораблей, затонувших когда-то, – они были прекрасны. Выдра старался ему не мешать. Сам он уже со всем попрощался и ничего не имел в виду. Спокойная холодность делала его отличным бойцом, а черная тень, редко покидавшая его лицо и придававшая образу Выдры черты безнадежности и злосчастья, не посветлела, но как-то очистилась – муть сошла, и стало легко: вздохнуть и умереть. Он много прошел и много успел, ничего не нажил, но гроб не телега: никто ничего не возьмет с собою.

День истекал в тягостном недоумении ожидания, пустом движении и гремучих опасениях, что развязка отложится. Табака скурилось столько, сколько было в запасе, а было немало.

– Мне пора.

Антощ проводил его взглядом, полным искренним пожеланием удачи, но лишенным сочувствия. Салахор не верил, что можно выиграть – хотя бы кому-то, но эта ставка была ставкой Драго, его личный выпад, а Драго – друг, и Выдра поможет.

Ночь опустилась – ее коридоры звенели от холода, и люди встречали ее у огня: Антощ за одним, Воржа за другим, а Драго за третьим. Сейчас все решится. В висках набрякла тугая тяжесть – стиснутая костью, она болела и давила так, что казалось, глаза этого не выдержат и беззвучно лопнут!