— Да, милорд. Скорее даже, это можно сравнить с многократно усиленным звуком, который вы слышите, когда проводите грифелем по доске.

Судья тщательно записал эту информацию из области естествознания.

— Вызываю Леди Беренгарию Феннелтри, — снова взял слово обвинитель.

Леди Феннелтри, в темно-пурпурном бархатном платье, с черной вуалью на соломенной шляпе не вошла, а проплыла в зал, точно победоносный галеон. Принеся клятву, она откинула назад вуаль и милостиво кивнула судье, как бы говоря: «Можете продолжать». Отвечая на вопросы сэра Огастеса, звонким, пронзительным голосом удостоверила свою личность, и ее манеры были настолько величественны, что даже наиболее рассеянные присяжные выпрямились на стульях, приготовившись слушать.

— Леди Феннелтри, — продолжал сэр Огастес, — вы помните вечер двадцать восьмого апреля?

— Этот вечер, — ответила леди Феннелтри ломким голосом, напрашивающимся на сравнение с звуком, какой производят падающие с крыш сосульки, — неизгладимо запечатлен в моей памяти.

— Не могли вы рассказать его светлости и присяжным — почему именно?

Повернувшись к судье и пригвоздив его к креслу гипнотическим взором своих голубых глаз, она молитвенно сложила руки на груди и начала:

— Двадцать восьмого апреля мы отмечали восемнадцатый день рождения моей дочери.

— Это имеет какое-то отношение к настоящему делу? — осведомился судья.

— Мне было предложено, — сурово молвила леди Феннелтри, — изложить все собственными словами.

— Конечно, конечно, — сказал судья, поспешно что-то записывая.

— Мы отмечали восемнадцатый день рождения моей дочери, — повторила леди Феннелтри, — и наметили устроить бал в ее честь. Естественно, пригласили множество людей. По сути дела, — она позволила себе мрачно улыбнуться, — пришли, можно сказать, все видные люди. Я просила моего супруга придумать что-нибудь оригинальное, желательно юмористическое, для развлечения гостей. Он заверил меня, что все готово, но пожелал сохранить в секрете — что именно. Я ездила с дочерью в город за покупками, а когда вернулась, обнаружила в своем доме вот это (она указала надменным жестом на Адриана).

— И его слона? — спросил судья.

— К сожалению, да, — ответила леди Феннелтри.

— Но как же, — продолжал судья с глубоким интересом, — слон мог ходить по лестницам?

— Э-гм, милорд, — живо поднялся на ноги сэр Огастес. — Полагаю, тут следует объяснить, что обвиняемый держал своего слона на конном дворе без ведома леди Феннелтри.

— А, это другое дело, — заметил судья.

И обратил свой взгляд на сэра Магнуса, убежденный, что тот — настоящий специалист по слонам.