— Я знаю, — сказал контр-адмирал. — Ваша внучка, которая утром виделась с Легайиком в саду, говорила ему о вас с большим восхищением. А когда после завтрака мы с лейтенантом вышли на палубу, он рассказал мне про эту прогулку. И мы долго с ним говорили о вас.

— Вы облегчаете мне задачу, — сказала госпожа Шамплер. — Чуть ли не с первого дня, как вы здесь появились, я начала замечать интерес Доминики к этому юноше. А так как еще никто у нее интереса не вызывал, мне хотелось бы выяснить именно ваше мнение о лейтенанте.

Постучав в дверь, Смышленый вошел с подносом. Он обслужил гостя, зажег канделябры и удалился. На бухте серые краски медленно уступали место пурпурным.

Контр-адмирал поставил стакан на столик и принялся набивать свою трубку.

— Извините, — сказал он с улыбкой, — но у меня без курева плохо водка идет!

Он сделал две-три затяжки и положил ногу на ногу.

— Есть тут, конечно, свои «за» и «против». Это уж как вы посмотрите. Л’Эрмит весьма его уважает, а я могу подтвердить, что в людях он разбирается. Проведя вместе с ним две кампании, он затребовал себе Легайика еще и на эту третью. Молодой человек начал морскую карьеру шестнадцатилетним подростком: будучи юнгой, он стал учиться на лоцмана, а это уже говорит о призвании, его, видно, крепко тянуло во флот. В двадцать один Легайика назначили первым лоцманом. В те поры, когда было достаточно доказать свою родовитость, чтобы не только попасть во флот, но и разом стяжать себе чин, когда презираемое дворянами мастерство не передавалось им по наследству заодно с титулом, должность первого лоцмана много что значила. Если честно, то большинство из нас, несмотря на звание капитанов королевских судов, только одно и умели — с достоинством принимать командирские почести. Немало было таких, кто был вообще неспособен вести корабль и перекладывал эту обязанность на плечи первого лоцмана. Революция отменила привилегии знати. Легайику присвоили звание лейтенанта, а через год или два он будет уже капитаном. В точности так же было и с Вийомезом. До революции он не мог бы командовать фрегатом в моей эскадре… Но как бы я ни был привязан к Жану-Франсуа Легайику, какое бы ни питал к нему уважение, я слишком хорошо знаю направление умов на Иль-де-Франсе, чтобы не счесть своим долгом уведомить вас о его низком происхождении.

— Чей же он сын? — спросила госпожа Шамплер.

— Бывшего главного канонира береговой охраны на острове Бель-Иль-ан-Мер. Он старший из восьми детей.

Медленно опустилась ночь. Два канделябра, стоявшие на консоли, мягко освещали комнату.